Люди и драконы
Шрифт:
— С мамой.
— А муж?
— Мужа нет. Погиб в автокатастрофе. С тех пор я не могу сесть за руль. Ничего не могу с собой поделать, как только сажусь на водительское сиденье, прямо деревенею.
— А я-то думаю, что это вы все без машины. Но если нужно, не стесняйтесь, я за вами шофера пришлю.
— Спасибо. Мне пора. Маме обещала пораньше. У нее день рождения сегодня.
— Да, да, идите, простите за любопытство.
— До свидания. Не стоит извиняться. Мне уже не больно. Это было давно, в другой жизни. Мы и прожили-то совсем немного. — Лариса открыла дверь и вышла. Аккуратно захлопнула ее и пошла по тропинке к дому. Герман постоял немного, проводил ее взглядом и отъехал, урча нагретым мотором. Лариса нравилась ему все больше. Ее образ, до этого представлявшийся ему холодным и неприступным, в свете деревенского дома приобрел мягкость и
Василисы еще не было, и, проводив мать, он остался один. Пока ждал жену, решил почитать программу. Чтение, на удивление ему самому, увлекло его, и Василиса застала его за этим занятием.
— Что ты делаешь?
— Изучаю будущую депутатскую платформу. Знаешь, довольно интересно. Сегодня был на заводе.
— И как?
— Нормально. Все по плану. Завтра бумаги на кредит принесут. Ты готова?
— Да. Несите. Как только принесут, сразу же и оформим. Фу, как устала от этого корсета! — Василиса недовольно скинула блузку. — Плечи ломит. — Она расправила крылья и похлопала ими немного. — Полетать хочу.
— Я тоже, но не сейчас. Нужно бы у старика спросить. Место безопасное найти.
— Понимаю. Это я так, между прочим. Слушай, а почему у меня хвост такой длинный? У тебя короче, но массивней.
— Почему, почему… Почему все люди разные? Один коротышка, другой длинный, один черный, другой белый, у одного нос картошкой, а у другого греческий профиль. Потому и у нас есть небольшие различия. Это нормально. Что же, по-твоему, мы должны быть равны все на подбор? Только Черномора не хватает!
— Нет, просто прятать чуть-чуть трудно.
— Прячь наверх, в корсет.
— Подумаю. Ладно, не бери в голову. Это мелочи. Устал?
— Немного. Ну, я поработаю?
— Все, все, ухожу. Я еще сестренку не видела.
Василиса зашла в комнату, где в ворохе игрушек в своей кроватке сидела малышка. Она разговаривала сама с собою, шипела, свистела, пыталась грызть пластмассовую рыбку. Василиса взяла девочку на руки, и та радостно вцепилась ей в волосы. От удовольствия Василиса приподнялась над полом и немного покружилась. «Господи, неужели и ты дракон? Не могу поверить. Семейство драконов в полном сборе. Борется за существование в своей ипостаси, данной Богом. Трудно быть изгоем, малышка». Василиса посадила ребенка на пушистый ковер и отправилась на кухню. Нужно все приготовить заранее, добавить того, что дал старик, для нормального развития дракона. А завтра она оформит кредит и подумает, как подобраться к Сидорову.
На новом месте Василиса чувствовала себя довольно неплохо. Не то что бы ей очень уж нравились подковерные интриги или власть, пусть и небольшая, но было приятно руководить людьми, которые совершенно не подозревают, что ты такое. А если и узнают, то будут, по меньшей мере, сильно шокированы. Герман принес ей бумаги, и она занялась оформлением кредита. Ближе к вечеру позвонил Герман.
— Ну как там наши дела?
— Отлично. Через пару дней получите деньги.
— Ты молодчина.
— Стараюсь.
— Ладно, до вечера. Работы полно.
— Пока.
Все эти дни Герман плотно работал с Ларисой. Предприятие получило кредит и выдало зарплату, начались кое-какие подвижки в сфере условий труда. Герман внимательно следил за всем, и для рабочих он был почти что свой.
Лариса сидела напротив и отхлебывала кофе.
— Все идет прекрасно. Мы широко разрекламируем эту вашу победу. Телевидение, газеты, используем все. Если кто еще не знает в этом городе, какой вы герой, то мы постараемся, чтобы знало как можно больше. Вы изучили программу?
— Да, и у меня есть некоторые замечания. Не то что бы очень большие, но хотелось бы поправить.
— Ну, излагайте. Очень интересно. Вижу, вы увлеклись.
— Немного. Знаете, вот эти пункты про заоблачную зарплату, всеобщую квартиризацию — это профанация. Глупость. Мы с вами взрослые люди и прекрасно понимаем, что всеобщего благоденствия не бывает. Особенно в нашей стране. Кто-то живет за счет кого-то. Это закон. Над нами же будут смеяться. Не хочется превратиться в политического клоуна. Это нужно убрать. А добавить что-нибудь о стимулировании занятости, особенно молодежи. О доступных кредитах для бизнеса, программы помощи для начинающих предпринимателей. Курсы, что ли, какие-нибудь, или я не знаю, но в таком духе. Что-нибудь про помощь малоимущим, благотворительные обеды, ссуды малообеспеченным из городской казны. Дотации школам на покупку современного оборудования, прибавки к зарплате для учителей. Служебное жилье специалистам, которых не хватает, ремонт дорог — здесь, кстати, можно указать конкретные места, люди это любят. Самые проблемные. Вы их знаете. Ничего сверхъестественного. Только в рамках возможного. Люди так лучше поймут и оценят. Пустобрехство всех раздражает. Вот в таком ключе. Переработайте.
— О! Да вы прекрасно подготовились! Я даже не ожидала. Просто ваш папа считал программу пустой формальностью.
— Я так не считаю. Я очень уважаю и люблю папу, но у меня своя точка зрения на эти вопросы.
— Ценю, ценю. Я все сделаю. В ближайших номерах выйдет статья о вас и ваших успехах, ее уже пишут. А с телевидением я договорюсь на ближайшее время. Вы готовы? Список вопросов я принесу.
— Да. Что там особенно готовиться? Вы все за меня делаете.
— Не скажите. А ближе к выборам, когда разрешат агитацию, организуем выступления на площади, встречи с избирателями.
— Ну, об этом рано говорить.
— Да, вот еще что. Много жалоб на плохие условия из дома престарелых. А ведь люди почти всю пенсию отдают. Думаю, нужно его посетить, и интернат. Хоть ремонты там сделать. Косметические.
— Да, согласен. Попробую выбить деньги. Если в казне остались неосвоенные.
— Вот пока и все. Занимайтесь текучкой. Если что, звоните.
Герман кивнул. Лариса ушла. Он остался один и опять подумал о ней. Какое белье она, интересно, носит? Черное? Белое? Ей бы пошло красное. Красный атлас на белой коже. Чтобы она подумала, увидев его во всей красе? Упала в обморок? Старик говорил, что раньше драконам не возбранялось любить человека. Даже были браки. Они с Василисой тоже полукровки. Он, несомненно, любит Василису, но он мужчина. А почти всякий нормальный мужчина фантазирует при виде красивой женщины. Он же не евнух. Было бы противоестественно, если бы он не обращал на женщин внимания. Герман потряс головой, чтобы прогнать наваждение. Глупости. Он дракон, она человек. Пока пусть все остается как есть.
Пожилой человек лет шестидесяти с небольшим сидел за пыльным столом в небольшой комнатушке. За его спиной громоздились неприступными бастионами огромные стеллажи, уставленные книгами, папками и еще Бог знает чем. Он был архивариусом в том самом институте, где раньше работал Герман. У него была отдельная комнатка, где он обедал в перерыв и смотрел небольшой телевизор. Его услуги редко кому были нужны, но он от этого не очень огорчался. Даже крохотная зарплата не пугала его. Он получал пенсию, и ему вполне хватало. А на такую работу только пенсионер и согласится. Человек смотрел новости, но немного нервничал. Вчера ему приснился скверный сон, и он не мог дождаться окончания рабочего дня, чтобы проверить догадку. Ему снились вещие сны. Но этот был так плох, что человеку не хотелось верить. Когда наконец рабочее время вышло, он запер дверь и достал откуда-то из закутка серебряное блюдо, похожее на глубокую чашу, запрятанное подальше от посторонних глаз. Он налил в чашу воды, простер над ней руки и начал бормотать странные заклинания. Надрезал руку, капнул в чашу крови и опять забормотал. Ничего нельзя было разобрать, даже если прислушаться, но человек входил в раж. Руки его тряслись, на лбу выступили капельки пота, он закатил глаза, так, что виднелись одни белки. Вода в чаше затряслась, покрылась рябью. Архивариус резко открыл глаза, да так, что, казалось, они вылезут у него из орбит, и уставился на воду. Какие-то тени бродили по поверхности, но он видел иное. В досаде хлопнул рукой по воде, так, что брызги разлетелись на стены, и в изнеможении опустился на стул. Так он и знал. Сон не был пустым. Он вылил воду и убрал чашу на место. Им удалось провести его. Пусть ненадолго, но удалось. Хитрые твари. Собственно говоря, он ничего не имел против них, ничего личного. Они ничего ему не сделали. Но так уж повелось, очень давно, обстоятельства сложились не в их пользу, и он не виноват. Он просто стоит на страже Порядка. Он должен хранить мир от Хаоса. Они сами виноваты, сидели бы себе в лесу, были бы частью фауны, и он бы их не нашел. А так сами нарвались. За долгие годы он и забыл о них вовсе, даже перестал верить в их существование. Жил, работал. Как астроном на станции ждет сигналов из космоса. Ожидание настолько затянулось, что никто уже не верит, что эти сигналы будут. Просто поддерживают систему в рабочем состоянии. На всякий случай.