Люди и драконы
Шрифт:
— Да.
— Сколько было этих причин?
— Не знаю.
— Больше одной?
— Может быть.
— Меньше десяти?
— Не знаю.
— Хм… Ты неуверен в точном количестве, да?
— Нет.
— Тогда почему ты не можешь определить их число?
— Такого числа нет.
— Понимаю, понимаю… Другими словами, основная причина, которая заставила твой мозг отдать приказ ногам, чтобы те привели тебя сюда, состояла из нескольких маленьких?
— Вероятно.
Тонкие губы Джоаза изогнулись в победной улыбке.
— Ты можешь рассказать о составных частях этой главной причины?
— Да.
— Слушаю тебя.
Все известные Джоазу формы принуждения — огонь, железо, побои, голод — для Жреца являлись не более, чем вынужденным неудобством; он не обращал на них внимания, словно те и не существовали вовсе. Единственной реальностью для него был его собственный внутренний мир, поэтому любое содействие или противодействие поступкам Обыкновенных людей не имело смысла. Недеяние и честность — вот что являлось смыслом жизни Жрецов. Понимая это, Джоаз спросил:
— Знаешь ли ты хотя бы один элемент причины, побудившей тебя придти сюда?
— Знаю.
— Что это за элемент?
— Желание прогуляться.
— Известен ли тебе какой-нибудь другой элемент?
— Да.
— Какой же?
— Желание размяться, гуляя.
— Ага… Ты намеренно увиливаешь от прямого ответа?
— Я просто отвечаю тебе — как ответил бы любому, кто захочет что-либо узнать. Таков закон, поэтому бессмысленно говорить об увиливании.
— Тем не менее, твои ответы меня не удовлетворяют. Жрец промолчал. Его зрачки немного расширились.
— Ладно, — вздохнул Джоаз. — Знаешь ли ты еще какой-нибудь элемент этой многосложной причины?
— Знаю.
— Какой?
— Меня интересовали старинные вещи. Я хотел осмотреть реликвии древнего мира в твоем кабинете.
Джоаз поднял брови.
— Вот как? Я рад, что обладаю таким сокровищем. Какие именно старые вещи интересовали тебя?
— Книги. Карты. Глобус Древнего мира.
— Древнего мира? Рая, что ли?
— Это одно из его названий.
Джоаз облизнул губы.
— Итак, ты хотел осмотреть реликвии. Пусть. Были ли другие мотивы?
Мгновение Жрец колебался.
— Меня попросили придти сюда.
— Кто?
— Верховный.
— Зачем?
— Не знаю.
— Но предположить-то ты можешь?
— Могу.
— Что это за предположения?
Жрец слегка шевельнул пальцами руки.
— Возможно, собираясь стать одним из Обыкновенных людей, Верховный желает изучить основы вашей жизни. Возможно, Верховный собирается изменить правила торговли с вами. Возможно, Верховный заинтересовался моим рассказом о реликвиях. Возможно, Верховного интересует, насколько точно сфокусирована твоя удивительная система наблюдения. Возможно…
— Достаточно. Какое из этих и множества других предположений, ты считаешь наиболее вероятным?
— Никакое.
Брови Джоаза вновь поползли вверх.
— Почему же?
— Поскольку можно сделать любое количество предположений, то знаменатель вероятностного отношения является величиной переменной, и, следовательно, все выражение — арифметически бессмысленно.
Джоаз устало потер лицо.
— Какое из предположений, пришедших тебе на ум в эту секунду, ты считаешь наиболее вероятным?
— Полагаю, Верховный мог подумать, что мне было бы полезно придти сюда и постоять.
— И чего ты этим добьешься?
— Ничего.
— Значит, Верховный послал тебя не за этим.
Нет ответа. Тщательно взвешивая каждое слово, Джоаз спросил:
— Чего ты, по мнению Верховного Жреца, можешь добиться, стоя здесь?
— Полагаю, он хочет, чтобы я научился образу мыслей Обыкновенных людей.
— И как успехи?
— Не большие.
— Чем это поможет тебе?
— Не знаю.
— Сколько раз ты посещал этот кабинет?
— Семь.
— Почему именно ты приходил сюда?
— Мой танд одобрен синодом. Вероятно, я стану Верховным.
— Завари-ка чайку, — бросил Джоаз девушке и вновь обратился к Жрецу: — Что такое танд?
Жрец глубоко вздохнул.
— Мой танд — это отображение моей души.
— Хм-м-м… И на что он похож?
На лице Жреца появилось недоуменное выражение.
— Это нельзя описать словами.
— У меня есть танд?
— Нет.
Джоаз пожал плечами.
— Откуда ты знаешь? Выходит, ты умеешь читать мои мысли.
Молчание.
— Ты умеешь читать мои мысли?
— Плохо.
— А зачем ты читаешь мои мысли?
— И вы, и мы живем в одной Вселенной. Раз нам не разрешено действовать, мы имеем право знать.
— Какой прок от знаний, если вы не в состоянии действовать? — ухмыльнулся Джоаз.
— События подчиняются определенной целесообразности — как вода, скапливающаяся в углублении, образует лужу.
— Ах, вот как! — внезапно разозлился Джоаз. — Значит, эта ваша доктрина не разрешает вам ни во что вмешиваться, но позволяет, следуя «целесообразности», создавать условия, которые влияют на события. Я правильно понимаю?
— Не уверен. Мы просто ни во что не вмешиваемся.
— И все же, у твоего Верховного должен быть какой-то план, раз он послал тебя сюда, не так ли?
— Ничего не могу сказать.
Джоаз переменил тему:
— Куда ведет тоннель из мастерской?
— В пещеру.