Люди и драконы
Шрифт:
Хейдждорн обвел присутствующих взглядом:
— Будут ли другие предложения?
— Если бы негодяи-мехи не угнали фургоны, можно было бы установить на платформах пушки, — проворчал Бодри. — С такой работой крестьяне справились бы. А потом, подъехав к Джейнилу, мы ударили бы по этим псам с тыла.
— Похоже, эти мехи — сущие дьяволы! — воскликнул Ор. — Черт возьми, что они замышляют? Они столько веков были нам верными слугами; какая муха их вдруг укусила?
— Сейчас каждый из нас задает себе эти вопросы, Ор. Ксантен, в разведке вы взяли пленного. Вы пытались его допросить?
— Нет, — ответил Ксантен. — Сказать по правде, начисто забыл о нем.
— Почему бы вам не поговорить с ним? Может быть, он даст ключ к разгадке.
Ксантен кивнул:
— Попробую.
— Клагхорн, вы специалист по мехам, — обратился к ученому Бодри. — Приходило ли вам в голову, что эти существа могут пойти на столь изощренный заговор? Какова их цель? Захватить замки?
— Мехи способны разработать очень точный и сложный план, это несомненно, — ответил Клагхорн. — Должен признаться, я не могу найти объяснение их жестокости. Насколько я знаю, они никогда не стремились завладеть нашим имуществом. Не замечал я у них и черт, которые мы считаем сопутствующими цивилизации, — чрезмерной чувствительности и так далее. Я давно пришел к выводу, что мозг, действующий по принципам структурной логики, гораздо более эффективен, чем нам кажется. Как известно, для человеческого мышления характерно полное отсутствие рациональной структуры. Если подумать о том, насколько велик элемент случайности в процессе формирования, упорядочивания, выражения и запоминания мысли, то любое рациональное действие покажется нам чудом. Возможно, мы не способны к рациональному мышлению; возможно, мысль человека — набор импульсов, генерируемых одной эмоцией, контролируемых другой, выражаемых третьей. Мозг меха по сравнению с человеческим выглядит образцом инженерного искусства. Он кубической формы и состоит из микроскопических клеток, связанных друг с другом мономолекулярными органическими волоконцами с ничтожно малым электрическим сопротивлением. Каждая клетка состоит из кремниевой оболочки, заполненной жидкостью переменной проводимости. Такой мозг способен накопить огромную информацию, не упустив ни одной мелочи. Мехи ничего не забывают, если сами не хотят забыть, — это доподлинно известно. Мозг меха может действовать как передатчик или как радар, — хотя это предположение. Единственное, в чем сознание меха уступает нашему, это эмоциональный спектр. Мехи похожи друг на друга, как дождевые капли. Причиной тому, я думаю, их система общения, — немыслимо, чтобы она допускала индивидуальность личности. Мехи хорошо нам служили, и мы не сомневались в их преданности, ведь они не испытывают никаких неудобств, не знают радости успехов и горечи неудач, им неведомы негодование и стыд, — короче говоря, они ничего не чувствуют. К нам они не питали ни любви, ни ненависти. Вряд ли человек, всегда чувственно воспринимающий то, что его окружает, способен вообразить такой эмоциональный вакуум. Наша жизнь — сумятица чувств; мехи не более чувствительны, чем кубики льда. Их кормили, одевали, содержали в условиях, которые они находили приемлемыми. Почему же они взбунтовались? Я долго ломал над этим голову, но единственная причина, до которой смог додуматься, мне самому кажется смешной и нелепой. Но если я прав…
— Ну? — поторопил его О. Ц. Гарр. — Что тогда?
— Что тогда — не имеет значения. Они твердо решили уничтожить человеческую расу. Мои предположения ничего не изменят.
Хейдждорн обратился к Ксантену:
— Возможно, вам пригодятся выводы Клагхорна, когда вы будете допрашивать меха.
— Я как раз собирался просить его о помощи, — сказал Ксантен.
— Как вам угодно, — согласился Клагхорн. — Хотя я не верю, что сведения, которые мы получим от пленного, окажутся нам полезны. Я считаю, что сейчас перед нами одна задача: отразить натиск мехов, не дать себя уничтожить.
— И для этой цели ничего, кроме «пантер», о которых шла речь на прошлом совещании, вы не можете предложить? — задумчиво произнес Хейдждорн. — Нельзя ли, скажем, соорудить устройство, вызывающее в мозгу у меха электрический резонанс, или что-нибудь в этом роде?
— Это неосуществимо, — отверг его предложение Клагхорн. — В мозгу у этих созданий есть органы, выполняющие роль реле для снижения нагрузки. Впрочем, не исключено, что их можно на время оставить без связи.
Хейдждорн с сомнением
— Это реально?
Уэгус нахмурился:
— Сконструировать такой аппарат? Разумеется, мне это по силам. Но из чего его собрать? Детали в полном беспорядке разбросаны по складам, многие из них никуда не годятся. Неужели вы так низко оцениваете мои способности, что хотите заставить меня рыться на складе?
— Конечно, нет! — поспешил успокоить его Хейдждорн. — Я и не думал умалять ваши достоинства.
— Не думали, — подтвердил Клагхорн. — Тем не менее чрезвычайные обстоятельства требуют, чтобы мы поменьше нянчились со своим достоинством, если не хотим вовсе его лишиться.
— Прекрасно. — На лице Уэгуса появилась невеселая улыбка. — Вы пойдете со мной на склад. Я буду называть нужные детали, а вы возьмете на себя черную работу. Что скажете?
— Что я скажу? Буду рад помочь, если это принесет хоть какую-то пользу. Однако вряд ли я один способен обслужить дюжину теоретиков. Есть ли еще желающие помочь?
В ответ он не услышал ни звука. Казалось, все затаили дыхание.
Хейдждорн открыл было рот, но Клагхорн опередил его:
— Простите, Хейдждорн, мы не можем обойти этот вопрос. Он ключевой.
Хейдждорн был в замешательстве. Обведя взглядом нотаблей, он спросил:
— Желает ли кто-нибудь высказать свои соображения?
— Пусть Клагхорн поступает так, как ему позволяет совесть, — вкрадчиво произнес О. Ц. Гарр. — Никто из нас не вправе ему указывать. Что касается меня, то я никогда не уроню чести дворянина. Я не могу жить без нее, как не могу жить без воздуха. Это мое кредо, и если когда-нибудь я его нарушу, то стану пародией на самого себя, шутовской маской дворянина. Мы с вами живем в замке Хейдждорн, господа, а значит, мы сливки человеческого общества, продукт высшей стадии цивилизации. Следовательно, любой компромисс ведет к деградации, любое несоответствие нашим высоким стандартам оборачивается бесчестьем. Я слышал, здесь говорилось о «чрезвычайных обстоятельствах». Какое прискорбное уныние! Неужели жалкая смута каких-то крыс достойна такого определения?
Он замолчал. Ответом ему был одобрительный гул. Клагхорн расслабленно сидел в кресле, опустив голову, и исподлобья разглядывал присутствующих. Наконец он снова обратил на О. Ц. Гарра бесстрастный, изучающий взгляд ясных глаз.
— Очевидно, ваши слова относятся ко мне, — сказал он. — Я оценил иронию. Но все это пустяки. — Он перевел взгляд на массивный канделябр с алмазами и изумрудами, стоявший на столе. — Важно другое: вопреки всем моим доводам совет, похоже, придерживается вашей точки зрения. Я не вижу смысла в дальнейших попытках кого-либо в чем-либо убедить и покидаю замок Хейдждорн. Желаю вам выдержать осаду, хотя сомневаюсь, что это удастся. Мехи — умная, изобретательная раса. Им несвойственны предвзятость и нерешительность. Мы слишком долго их недооценивали. — Поднявшись и вставив табличку в паз, он сказал: — Я прощаюсь с вами.
— Не покидайте нас, Клагхорн! — воскликнул Хейдждорн, торопливо выходя из-за стола и протягивая руки к ученому. — Одумайтесь и не сердитесь! Нам нужны ваш опыт, ваш ум!
— Нужны, не спорю, — кивнул Клагхорн. — Но нужнее всего — последовать моему совету. До тех пор, пока вы этого не поймете, любой разговор между нами будет бесплоден и утомителен.
Отдав честь всем находящимся в зале, он вышел. Хейдждорн медленно опустился в кресло. На уход Клагхорна все отреагировали спокойно: кто вертел в руках табличку, кто разглядывал канделябр. О. Ц. Гарр шепнул что-то на ухо сидевшему рядом Б. Ф. Вайясу, и тот важно кивнул.
Наконец Хейдждорн вполголоса произнес:
— Нам будет недоставать Клагхорна и его проницательных, пусть и неортодоксальных, суждений… Да. Итак, результаты наших заседаний неутешительны. Вам, Уэгус, наверное, следует подумать над предложенным устройством. Вы, О. Ц. Гарр, несомненно, присмотрите за ремонтом тепловых пушек. А вам, Ксантен, надо допросить меха. За исключением этих мероприятий, нам, похоже, нечем помочь Джейнилу и самим себе.
— Что слышно о других замках? — спросил Морьюн. — Они еще держатся? Я предлагаю разослать птиц, — они быстро выяснят, как там дела.