Люди и нелюди
Шрифт:
– Как не стыдно, молодые люди, – сказала женщина строго, но без агрессии. – Сами не веруете, тогда хоть не кощунствуйте.
Глаза у нее оказались именно такие, как Гусев и предполагал, – с легкой отрешенностью, почти незаметной, если не знать, что искать. Глаза человека, с которым Бог, и теперь ему море по колено.
В отличие от самого Гусева – беззащитного перед мирозданием, вечно сомневающегося, зато свободного.
Женщина отошла было, но вдруг повернула назад.
– Скажите, – мягко спросила она, заглядывая Гусеву в лицо, будто тоже проводя свой эксперимент, пытаясь разгадать душу безбожника. – Неужели вам не страшно?
– Мне? – удивился Гусев. –
Женщина вздохнула, покачала головой и ушла, мелко крестясь и бормоча себе под нос. Возможно, прося у божества снисхождения к идиоту Гусеву.
– А еще кто-то заявлял, что мы – Воинство Христово… – сказал Женька.
– Догони и предъяви значок, – предложил Гусев. – Спорим, она тебе в рожу плюнет. Хотя да, нам ведь какой-то мракобес грехи отпустил. Только объявили «Указ сто два», как он сразу и выступил. Отпускаю, мол, выбраковке ее предстоящие грехи оптом и в розницу. Видел я его по телевизору – препротивнейший мужик. И глупый. Надеялся, что мы первым делом всех евреев забракуем, а во вторую очередь за сектантов примемся.
– Ну, по сектантам мы хорошо прошлись…
– Да, было дело. Всякие неправильные церкви Данила разогнал. Страшненькие попадались, тоталитарные. Но он ведь потом двоих наших попов уконтрапупил. Одного за наркоту, другого за малолеток… Ну, где этот Костик, чтоб его… Кстати, Женя, могу поделиться опытом. Если не хочешь нажить лишних врагов, никогда с малознакомыми людьми не говори о религии, политике и футболе. Особенно о футболе… Константин! Сколько можно ждать?!
Подоспевший Костик на ходу жадно отхлебывал из бутылки. Гусев пригляделся и отметил: ведомый совершенно не в форме. Перебрал, наверное, вчера. Тройка снялась с места и пошла на работу. Не подозревая, что Бог на Гусева сильно обиделся и в самом скором времени кинет ему подлянку. Не поразит молнией, не разверзнет под ногами асфальт, а просто слегка замутит разум. И сверхосторожный Гусев со всей своей хваленой тревожностью не заметит очевидного.
И случится большая неприятность.
Гусев как раз готовился идти на маршрут, когда ему сменили задачу. Он долго упирался: терпеть не мог бомжей, не выносил их запах и особенно мучился, когда приходилось трогать вонючек руками (бомжи любили, застигнутые облавой, падать и дожидаться, пока волоком не потащат). Да и ведомые Гусева не отличались лояльностью к типам, которые намеренно выводят себя за грань. Особенно Костик – тот вообще уверял, что один только вид такого отщепенца вызывает у него страстное желание стрелять промеж глаз и получать огромное удовольствие. Но тут позвонил сам Данилов, рассказал про дурака с пистолетом, и Гусев все-таки разнарядку подписал.
К гигантской свалке они вышли в сумерках, когда все ее обитатели собрались вокруг костров. Здесь влачили совершенно особое существование, непонятное постороннему. Со своим кодексом чести и своеобразными взглядами на стоимость человеческой жизни. Пожалуй, более жестокими, чем у выбраковщиков. Как раз в этот момент над свалкой разносился пьяный мат и, судя по оживлению, кого-то били. Лучшего момента для выхода к цели не придумаешь.
Разведка обнаружила двоих наблюдателей – бесформенные мешки грязного тряпья, почти слившиеся с высоченными мусорными терриконами. Часовых мгновенно сшибли иглами. Данилов подал знак, и первая волна загонщиков, спотыкаясь и кроя матом не хуже самых отпетых бомжей, рванула сквозь обломки и помои вперед.
Зажглись мощные фонари, стало очень светло, на окраине свалки заревели моторы «труповозок». В лучах света металась перепуганная клиентура.
Сразу несколько загонщиков врезались в небольшое поле аккуратно выстроенных пустых бутылок, еще кто-то прошиб насквозь ветхое строение из упаковочных ящиков, потом один из бомжей свалился задницей в костер, и шум достиг апогея. Гусев что-то несусветное орал, угрожал игольником потенциально опасным клиентам и старался не забывать о ведомых. Он привык ощущать их незримое присутствие немного сзади и по бокам. Если бы Костик или Женька вдруг исчезли, он сразу бы это почувствовал…
Сегодня его очень беспокоил Костик. Еще при встрече Гусев отметил, что у парня непривычно отрешенный вид, слишком плавные движения и расслабленная улыбка. «Ты что, поддал? – спросил Гусев, когда они пришли в Центральное. – Может, тебе не стоит идти на маршрут? Это ерунда, мы справимся, ты посиди в рабочей, поиграй, кофейку выпей». Костик усмехнулся и дыхнул. Ничем от него не пахло, даже возможным перегаром со вчерашнего. Гусев насторожился. Костик уже месяц вел себя странно. В первую очередь – утратил интерес к выпивке. И начал помаленьку отстраняться от коллег по тройке. Загадочно улыбаясь, отказывался, когда его звали дерябнуть пивка, слишком быстро исчезал из офиса после работы. Несколько раз не отзывался на контрольные звонки в свободное время. «Влюбился, что ли? – предположил Женька. – Хорошо бы». Довольно фальшиво это прозвучало. Женька тоже стал дерганый. Он принимал слишком близко к сердцу происходящее внутри тройки, которая для него была чуть ли не семьей.
А Гусев думал о другом. Ему вдруг припомнилось, как они раскопали на квартире у одного из клиентов небольшой склад белого порошка. Костик его нашел, в одиночку. Искал оружие, а обнаружил эту дрянь. И в тот момент рядом с Костиком по дурацкой случайности (и в нарушение инструкции) никого больше не было… Гусев припомнил характерные симптомы наркотического опьянения. Решил, что они явно не выражены – сейчас, во всяком случае. И дал себе честное слово, что больше с левого ведомого глаз не спустит.
Будь на месте Костика другой человек, Гусев безо всяких телячьих нежностей потребовал бы от него сдать оружие и топать на экспертизу. Но они ходили вместе четвертый год. Конечно, Гусева беспокоила вероятность того, что ведомый, не выдержав постоянного напряжения выбраковки, обратился к более мощным психоактивным средствам, нежели водка с пивом. Но, как Гусев позже сообразил, на самом деле он просто боялся Костика потерять. Утратить это замечательное ощущение, когда за левым плечом стоит боевой товарищ – верная, надежная, проверенная частица тебя самого. Лучшее прикрытие от опасностей и неприятностей. Да, Гусев терял его в любом случае: вздумай он отправить ведомого на анализы, самолюбивый Костик не стерпел бы обиды. Но если без этого – оставался еще шанс. Поговорить по душам, пробиться сквозь невидимую стену, которую парень вокруг себя выстроил. Что-нибудь придумать.
Ни того, ни другого, ни третьего Гусев сделать не успел.
…Бомжей набралось штук сорок-пятьдесят. Их сбили в плотную кучу, обступили со всех сторон и попросили заткнуться. Клиенты выли и делали неприличные жесты. Данилову принесли «матюгальник», и он попытался бомжей перекричать, упирая на то, что сейчас всех перестреляет и это будет очень больно. «Труповозки» подтянулись вплотную, из них полез с недовольным видом обслуживающий персонал – низшая каста выбраковки, клиническое дурачье и примыкающие к нему штрафники.