Люди и те, кто против них
Шрифт:
Что тебе более приятно? Искреннее, волчье хамство, измордовавшее твоих родителей и тебя, хотя ты еще и не жил, или вежливость, извечный салют, вошедший в привычку у тех людей? Никто не посмеет ударить того, кому он улыбнулся, кому он обрадовался. Почему твой гребень, твой занавес, так высок и упруг? Даже сигареты и пиво, без которых ты не мыслишь своей жизни - там в десятки раз лучше и веселее. Взрослей, и сбежим отсюда, только надо сперва поумнеть!
И она заставляла его читать. А до нее книги уходили на костры.
Да, ничего не было в их квартале
– Успокойтесь! Что могут ваши жадные лапы против моего заговора? Я вижу скорый переворот в вашем гнусном гнезде, и ваш крах. Солнце ежедневно показывает вам путь к истине, семеня с востока на запад; только там оно и может найти свой приют - в безопасности и добре!
И когда пришло известие, что избили их сумасшедшую, мужики вскочили. Они догнали тех парней и нарисовали их мордами на тротуаре сложные, но внушающие уважение символы.
Хасани пытался сопротивляться ее напору. Слова его казались неуклюжими даже ему самому, а она только веселилась. Не успев повзрослеть к моменту их знакомства, Хасани еще сохранял способность к детским обидам, но совсем не владел логикой и знаниями, из-за чего Юнче приходила иногда в шоковое состояние.
Что тогда было сказано про интим? Так ничего и не было. Скорее всего, просто не успели. Началось.
Да, Президент Великодержавии издал Указ, и губернатора Побережья и Острова выгнали, назначив другого. Милиционеров тоже выгнали. На их место пришли странные люди в масках и зеленой одежде, они говорили со столичным произношением и были еще более жирные, более потные, более уверенные, более жадные. Эти отнимали всё. И врывались по ночам в квартиры, хватали сонных людей и уводили куда-то насовсем.
И люди стали шепотом обсуждать, где взять оружие. А потом не шепотом. И оружие появилось - его неожиданно стали раздавать на рынках, и люди в масках молча смотрели, словно кто-то приказал им не вмешиваться. Словно они не догадывались, в кого люди будут стрелять! А потом взорвался сам рынок, да так громко, что Юнче и Хасани подскочили на своих койках и моментально оказались у окна. Над рынком стояло зарево, розовое и прекрасное!
– Надо убираться из этого города, - спокойно сказала Юнче.
– Они добились своего. Ты знаешь, у меня уже есть револьвер. Кажется, ему найдется работа.
Было непонятно, кто это "они", но утром все стало неважно. К ним ворвались те самые люди в масках. Револьвер они не нашли, да они и не искали ничего. Они страшно ударили Юнче, и она упала без сознания. Наверно, ей повезло; на нее перестали обращать внимание.
А Хасани пришлось плохо. Его били железной цепью. "Зачем?" Сапогами ему сломали ребра. "Вы кто?" И перебили позвоночник, и выбили глаза. А потом ушли, зачем-то застрелив тетку, которая торговала восковыми свечами и керосином... Керосин унесли.
Когда Юнче пришла в себя, горели заборы и дома, но никто уже не кричал. В молчащий
Прошло два дня. Окраину города не трогали. Из приморских поселков приходили странные вести, что собирается армия мятежников. Собирается обосноваться на Острове и объявить войну Великодержавии.
Юнче села возле неподвижного Хасани.
– Знаешь, сказала она, - давно слышала одну сказку. Хочешь, расскажу? Слушай. Далеко на севере, среди льдов и чистоты живут боги. Раньше они жили с нами, но потом испугались нас и ушли...
Она прислушалась. По улице валили люди в масках. Они грязно ругались и топтали все вокруг. К счастью, в доме Юнче не горел свет. Хасани издал непонятный звук - у него была сломана челюсть. Юнче продолжала свою сказку.
Боги... Они странные. Так вот, они испугались, но иногда спускаются к нам с ледяного Олимпа. Они такие умные, что даже сами иногда удивляются. Только они очень наивные.
Знаешь, как они говорят, когда собираются вместе? А вот как они говорят, и при это качают седыми гривами - у них на головах за много тысяч лет наросли целые гривы:
– Ну, что, ребята!
– начинает Главный Бог.
– Есть для нас работа. Существует некий народ, живущий, по нашему пониманию, во грехе. Пока неизвестно - каннибалы или мужеложцы, а может, у них не соблюдаются Права человека. Что будем делать?
Боги возмущаются, трясут гривами. Кричат: "Позор, позор! Так не должно быть!"
Главный:
– Предлагаю войти в этот народ и научить его, как жить без греха. Мы подготовим миссию, и войдем в этот самый народ. Мы учить умеем - никто еще не ушел от нас, не согласный с нами. Dixi.
(Это слово означает - "я сказал".)
Тут поднимается маленький бог и возражает:
– Да ты чего, Главный! Не помнишь, что ли, чем это всегда кончается? Слишком много страха, страданий, беды!
Все с укоризной смотрят на него, но маленький бог не смущается:
– Нет, - поправляется он.
– Я не имел в виду наши с вами страдания. Мы привыкли. Я о страданиях людей, тех, кого мы учим. С ними-то по другому не бывает, особенно в таких вот грешных народах. Тяжело им расстаться с привычкой, перестать быть мужеложцами и каннибалами и начать соблюдать Права человека. О них-то вы подумали?
Главный Бог пожимает плечами:
– Это общеизвестно, - говорит он.
– Действие всегда встречает противодействие, и страдания, как трение, возрастают в результате этого столкновения, и, возможно, нас проклянут, потому что у нас будет огонь... Мы можем даже сгинуть, но в конечном итоге народ заживет счастливо, страдания исчезнут. Трение исчезнет, все успокоится, только уже на своих местах... Но ты меня раздосадовал своим упрямством. Иди и потренируйся на каком-нибудь народе, и сам убедись, что его счастье, принесенное тобой, стоит страданий. И не возвращайся без результата.