Люди легенд

Коллектив авторов

Остановленные на перевалах у Новороссийска, фашисты стали искать проходы через горы в тыл Красной Армии. У партизан Кубани была задача: помогать воинам армии и морякам, запирать проходы через горы Кавказского хребта к Черноморью, расстраивать движение на вражеских коммуникациях.

Мы нападали на автоколонны гитлеровцев, используя тактику прошлых партизанских войн. Маленькая группа партизан наносила стремительные внезапные огневые удары крупным силам врага, шедшим в автоколонне к фронту.

При отходе из Краснодара армейские саперы взорвали все мосты на Кубани и

на реке Афипс, в водоразделе которой мы, в основном, воевали. Гитлеровцы принимали меры для восстановления мостов, но партизаны и подпольщики не давали им этого сделать.

Гитлеровское командование решило движение к фронту под Новороссийск вести от станицы Георгие–Афипской. Туда были согнаны порожняк, паровозы, из Краснодара стягивали автоколонны.

Нужно было начинать так называемую «большую войну» на железной дороге. Опыта такой войны у нас, партизан Кубани, в отличие от партизан Белоруссии, Украины, еще не было.

Евгений, как инженер–конструктор, вместе с двумя нашими партизанами, окончившими до войны курсы минеров, — Кириченко и Еременко, занялся подготовкой минной операции на железной дороге. Когда подготовка была закончена, я запросил разрешения командования. Разрешение было получено, и группа из 14 человек, в которую входили мои сыновья, соединившись в пути с небольшой группой местных партизан из отряда «Овод», кружными путями вышла к месту операции, между рекой Кубанью и станицей Георгие–Афипской. Там находятся старые Черкесские леса, перемежающиеся с полями. Фашисты, опасаясь партизан, вырубили кустарники в лесу. Это было и плохо и хорошо: плохо, что леса просматривались насквозь; хорошо, что гитлеровцы редко туда заглядывали.

Евгений и Геннадий вели разведку в станице Георгие-Афипской. Когда стало известно, что фашисты начинают большое движение, мы решили ночью выйти на операцию. Гитлеровцы заминировали подступы к своим коммуникациям, оградили их колючей проволокой, включили в эту проволоку сигнализацию. Мы об этом хорошо знали.

Когда наша группа вышла из последнего леса в степь, внезапно над станицей Георгие–Афипской вспыхнули разноцветные огни. Из далекой станицы Северской, через которую шло движение к фронту и где стояла дивизия врага, отвечали такими же огнями. Надо сказать, что мы в первые минуты даже растерялись, не могли разобрать, что говорили фашисты световыми сигналами. Помню, ко мне подбежал взволнованный Евгений и, сбиваясь с официального тона, который у нас был принят в отряде, спрашивает:

— Папа, что-то случилось у гитлеровцев. Что же будем делать?

Мне это было тоже неизвестно, но ничто не должно было срывать задания.

Евгений и Кириченко минировали железнодорожное полотно. Шоссе, которое шло параллельно железной дороге, минировали Гена и командир первого взвода Янукевич. (Старое шоссе оставалось незаминированным.) Вскоре Евгений доложил, что «волчий фугас», как мы называли наши первые мины, готов. Узнав, что Янукевич укладывает последние две мины в профиле, я приказал снять наши дозоры и вместе с ядром прикрытия отвести дальше в степь. Со мной оставалось несколько минеров. Еще немного — мы кончили бы свою работу и

ушли в горы. Но вдруг услыхали шум. Набирая скорость, под уклон шел тяжелый поезд…

Обстановка осложнилась. Поезд мог пройти над миной — целехоньким: ведь шпилька предохранителя не вынута. По старому шоссе пройдут броневики. Но на профиле, где все заминировано, сейчас начнут рваться автомашины с боеприпасами. Поезд остановится, а в нем открывал «шествие» к фронту полк автоматчиков–эсэсовцев (мы это знали из донесения разведки). Остановятся броневики, полетят в воздух световые ракеты, станет светло, нашу группу обнаружат…

Но пугало нас не это. Главное — приказ не будет выполнен.

Евгений и Гена бросились к Янукевичу, который маскировал последние мины на профиле, выхватили мины из земли и кинулись навстречу броневикам. Один заложил мину в правую, другой — в левую колею и стремглав метнулись к месту минирования, куда уже подошел поезд. Сорвав с поясов противотанковые гранаты, партизаны, закладывали в них взрыватели. Сыновья решили правильно: детонацией взрывов больших гранат взорвать мину.

Я бросился к сыновьям. Если они промахнутся, надо было взорвать противотанковую гранату. Но я не добежал. Раздался один взрыв, второй… и, наконец, третий — колоссальный взрыв фугаса. Когда я, сброшенный взрывной волной, поднялся с земли, то первое, что увидел, был взорванный броневик. Около него взлетел на воздух и второй.

Вместе с минерами я кинулся туда, где находился поезд. Паровоз завалился, вагоны, кромсая друг друга, мигом образовали четырехъярусную пирамиду. Все это произошло в секунды. Обломки поезда горели. В автомашинах рвались снаряды.

Удача далась нам дорогой ценой. От взрыва погибли мои сыновья Евгений и Геннадий.

Здесь же, за дорогой, в кустах мы похоронили героев.

Ушли мы, отбиваясь гранатами. Не успели фашисты наладить движение, наш отряд взорвал второй, еще больший состав.

На юге шла большая народная война…

* * *

Высокий гранитный обелиск. По обеим сторонам от него — бронзовые бюсты. Доски с текстом Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Евгению и Геннадию Игнатовым звания Героя Советского Союза и приказа Центрального штаба партизанского движения, посвященного подвигу партизан Кубани. Это могилы моих сыновей.

Имена Героев Советского Союза Евгения и Геннадия Игнатовых присвоены многим пионерским дружинам, школам, улицам. Между Краснодаром и Волгоградом курсирует пассажирский поезд, по Волге ходит пароход, носящие их имя.

П. Павленко

СЕМЬЯ ИГНАТОВЫХ

До войны это была мирная инженерская семья, каких много было в Краснодаре. Глава ее, Петр Карпович Игнатов, механик по профессии и сын механика, своих мальчиков — Евгения, Валентина и Геннадия — тоже направил по этой, как бы уже ставшей наследственной дороге.

Старший вырос в инженера–конструктора, средний сделался теплотехником, а младший, еще сидя на школьной скамье, увлекся автомобилизмом и, получив права шофера-любителя, уже что-то изобрел, как заправский Эдисон.