Люди легенд
Шрифт:
Взрывать эшелоны старыми минами становилось все труднее и труднее. Гитлеровцы усилили охрану железнодорожных путей, минировали подходы, обстреливали открытые участки, научили собак отыскивать мины замедленного действия. А эшелонов все больше и больше. Фашистская армия вела бои на Дону, рвалась к Волге и Кавказу…
Мина, которую изобрел Ижукин (ее шуточно называли «H. Н.» —неизвлекаемая–нахальная), резко отличалась от ранее известных.
Занималась заря. На востоке в сером тумане росла и ширилась розовая полоса. Пробуждался лес.
До железной дороги осталось
— Это не для нас, — говорит Алексей Иванович, провожая спокойным взглядом длинный эшелон с битой техникой. — Нам нужен с новой техникой или хотя бы со старыми солдатами.
Ждать пришлось недолго. Со стороны Гомеля послышался хриплый, словно простуженный, гудок паровоза.
— Вот это наш! — сказал Ижукин. — Теперь наблюдайте.
Для постановки мины нужен всего один человек. Она весьма проста в устройстве: с обеих сторон рельса ставятся ящички с толом, вставляются взрыватели и соединяются электрическим проводом. Как только колесо паровоза перережет переброшенный через рельс проводок, произойдет взрыв. Для постановки мины требуются секунды, и сделать это нужно перед самым поездом, за две–три сотни метров от паровоза. Тогда никакая охрана не успеет извлечь мину, да и машинисту не остановить поезда…
Поезд приближался.
Ижукин встал, одернул гимнастерку и очень просто сказал:
— Ну, ребята, я пошел.
Уже слышались тяжелое дыхание паровоза и четкий перестук колес. Алексей стоял почти у самой насыпи. Сейчас его волновала не мина, уже не раз проверенная. Глядя на движущийся поезд, он еще проверял себя, свою волю.
Он знал, что за каждым его движением следят друзья, боевые товарищи. И это прибавляло силы.
Когда до паровоза оставалось не более двухсот метров, Алексей Иванович сделал рывок к насыпи и бросился на рельсы. Движения четкие, мгновенные.
Скатываясь с насыпи, Алексей услышал взрыв. Высоко к небу поднялось черное облако…
Контузия была легкая. Герой скоро избавился от нее.
Об успехах бесстрашного подрывника Алексея Ивановича Ижукина знали не только в Брянских лесах, но и на Украине, в Белоруссии, на Смоленщине. Его «почерк» хорошо знали и фашисты. Недаром они предлагали за голову Ижукина 25 тысяч марок и 10 десятин земли! К лету 1942 года А. И. Ижукин лично пустил под откос 11 фашистских эшелонов, взорвал четыре моста и два склада с боеприпасами. Только при крушении взорванных им поездов гитлеровцы потеряли свыше 3 тысяч солдат и офицеров! А какой урон причинили фашистам многочисленные ученики Ижукина! Нет, не зря раскошелились фашисты!
Родина высоко оценила подвиги своего сына. В сентябре 1942 года указом Президиума Верховного Совета СССР ему за отвагу и геройство, проявленные в партизанской борьбе в тылу против немецких
— Ведь в этом не только моя заслуга, а всех нас, — ответил Алексей Иванович на горячие поздравления боевых друзей.
Николай Гроднев
ЧТОБ ЦВЕЛИ ЦВЕТЫ...
Почти в каждый праздничный и выходной день примерно в одно и то же время на речном вокзале в Гомеле можно увидеть двух пожилых людей — мужчину и женщину. Они стоят на берегу, когда причаливает пароход «Александр Исаченко». Как и те, что пришли встретить родных или знакомых, они не сводят глаз с парохода. Но они никого не встречают. Они ждут пароход.
Это Лаврентий Афанасьевич и Агафья Григорьевна Исаченки. Уже больше двадцати лет как не стало их Саши. Его имя носит пароход. В Гомельском парке есть кинотеатр имени Исаченко. В деревне Ховхла Будо–Кошелевского района — школа имени Исаченко. А сына нет…
Через некоторое время, когда пароход отплывает от вокзала, Лаврентий Афанасьевич и Агафья Григорьевна помашут ему на прощание платками: счастливого плавания! И, как будто повидавшись с сыном, возвращаются домой…
Ночь с 13 на 14 августа 1941 года гомельчане не забудут никогда.
Как только за пурпурным небосклоном скрылось солнце, над городом тревожно завыли сирены. Через несколько минут, будто черные стервятники, налетели фашистские самолеты. Началась бомбежка. Горело все: заводы, фабрики, театры, учреждения, школы, детские сады, музеи.
В ту ночь коммунисты Илья Федосеенко и Емельян Барыкин были в обкоме партии. ЦК КП(б) Белоруссии оставил их в городе для особого задания: если Гомель займут фашисты, организовать партизанский отряд и вести подрывную, диверсионную работу в тылу врага.
Неприятельские самолеты непрерывно летали над городом. Фашисты разрушали предприятия, жилые кварталы, уничтожая все живое. Гитлеровская армия все ближе и ближе подползала к Гомелю.
Емельян Барыкин срочно собрал всех членов партии, которые остались в городе.
Пришел и Александр Исаченко, секретарь горкома комсомола. Он был самым младшим среди собравшихся — ему исполнилось двадцать два года.
— Что делать дальше, товарищи, подсказывает сама обстановка, — обратился к коммунистам Емельян Барыкин. — Или отходить на восток с частями Красной Армри, или оставаться в тылу врага и вести диверсионную работу. Какие будут предложения?
Первым взял слово Александр Исаченко.
— Я остаюсь. Из Гомелыцины не уйду.
Коммунисты переглянулись. Александр высказал то, что думали все.
В ту тревожную ночь в стенах обкома был создан гомельский городской партизанский отряд «Большевик». Командиром отряда стал Илья Федосеенко, комиссаром — Емельян Барыкин.
На рассвете, когда фашистская армия приближалась к стенам пылающего города, отряд вместе с регулярными частями Красной Армии ушел из Гомеля.
На шестом километре Черниговского шоссе за Ново–Белицей несколько коммунистов и комсомолка Нина Новикова распрощались с отрядом. Александр Исаченко сказал ей: