Люди мужества
Шрифт:
Борттехник Александр Семенович Леонов отличался высоким ростом и атлетическим сложением. Помощник его - бортмеханик Антон Афанасьевич Забродский, уроженец Житомира.
– Экипажем я доволен, - сказал командир. - Ребята обстрелянные, опытные. И самолет нам достался неплохой. Моторы М-34. Скорость гораздо больше, чем у "ревуна". Хвост защищен дополнительной пулеметной установкой.
В опытности членов экипажа и преимуществах машины я убедился в первый же вылет, когда мы бомбили вражеские эшелоны на железнодорожной станции Карачев.
На земле командир сказал, что отход от цели со снижением устарел и не всегда его надо применять. Немецкие летчики-истребители изучили этот маневр и, как правило, нападают на ТБ-3 при отходе его от объекта бомбометания на малых высотах. Новая тактика, как я убедился в последующих налетах на Карачев и Рославль, вполне оправдала себя.
Наступили самые короткие июньские ночи. На Курской дуге стояло затишье, а у ночных тяжелых бомбардировщиков боевая нагрузка с каждым днем увеличивалась. Летать начинали в вечерних сумерках и заканчивали, когда над аэродромом появлялись первые лучи солнца.
На рассвете 13 июня 1943 года после бомбардировки вражеского аэродрома в Карачеве наши ТБ-3 слетались к своему лесному "стойбищу" и кружились над ним в ожидании очереди на посадку. Позже всех с задания вернулся экипаж лейтенанта Н. П. Матюшанского.
На командный пункт лейтенант пришел без штурмана. Комбинезон на нем был весь изодран, шлем с разбитыми очками он держал в руке.
– Боевое задание выполнено! - подняв усталые глаза на командира полка, доложил Матюшанский. - Огнем воздушных стрелков и штурмана сбит истребитель "Мессершмитт-110".
– А где штурман? - спросил майор Петросянц.
– Иван Григорьевич Петренко тяжело ранен.
И лейтенант рассказал, как это случилось:
– На наш самолет налетели пять истребителей противника и атаковали с разных сторон. В горячем бою никто не заметил, как был ранен штурман. А сам он промолчал, чтобы не помешать стрелкам вести огонь по врагу. Тяжело раненный в ногу, Петренко продолжал отражать наскоки стервятников. Один "мессершмитт" был сбит, остальные прекратили атаки.
С Иваном Григорьевичем Петренко я познакомился в январе 1943 года, после возвращения группы однополчан, выполнявших задание командования на Кавказе и в Крыму. Это был жизнерадостный, общительный лейтенант, отличавшийся хорошей физической закалкой, большим самообладанием в бою. При встрече с вражескими истребителями он смело отражал атаки, а цели бомбил, как правило, в несколько заходов, не обращая внимания на зенитный огонь.
Когда началась битва на Орловско-Курскон дуге, Иван Петренко подал заявление с просьбой о приеме в партию: "Хочу воевать коммунистом", - писал он. Товарищи удовлетворили его просьбу, и он с честью оправдал их доверие.
От старшего
"...Тут все белое: сестра, врач, простыни. Комната тоже белая. В ней много света, но мне кажется, что весь этот уют не для меня, для безнадежных. Мое сердце - там, в полку, в штурманской кабине бомбардировщика.
На днях ко мне подошел один врач и прямо сказал: "Вылечим. Не падайте духом. Будете летать". Так, Сашко, я верю, что буду летать! Тут один знакомый рассказал, что подобный случай был с летчиком-истребителем. После ранения ему ампутировали обе ноги. Он вылечился, научился ходить на протезах, да так, что мог танцевать... Этого летчика - фамилию его, к сожалению, не знаю - медкомиссия допустила к тренировочным полетам. И я не теряю надежды вернуться в полк. Пока все. Передавай привет хлопцам".
Никто еще не знал тогда о подвиге Алексея Маресьева. Но мы были уверены, что вскоре встретимся с нашим мужественным штурманом. И встретились. Через два месяца Петренко прибыл в свою часть. Рана зажила, выглядел он хорошо, однако был невесел. Как мы впоследствии узнали, медицинская комиссия признала его негодным к строевой службе. Он был демобилизован. Но эти документы Петренко никому не показал, домой не поехал, а вернулся в родной полк и начал настойчиво добиваться назначения на штурманскую работу, в экипаж.
– Поймите, у меня особый счет к гитлеровцам, - убеждал он командование, - Я должен сполна с ними рассчитаться. Мое родное село на Сумщине ждет меня не как инвалида...
Помню, Ивану Петренко предложили штабную работу, но он продолжал добиваться своего. Обращался к командиру 4-го корпуса АДД генералу И. В. Георгиеву и даже к Главному маршалу авиации А. Е. Голованову.
Однажды мы шли с ним по лесной тропинке. Он был необычно возбужден, разговорчив.
– Все равно буду летать! - сказал Петренко. Потом, хитровато усмехнувшись, признался: - Пришел ответ от главкома АДД: к летной работе допущен!
Я от души поздравил его.
Нелегко было штурману, потерявшему ногу, все начинать сначала, но Петренко тренировался с удивительной настойчивостью и все-таки добился своего. Летал он наравне со всеми. Бил врага под Ленинградом, на Украине, в Белоруссии и в Польше. Получил боевые награды - ордена Красного Знамени, Отечественной войны, несколько медалей. Он досрочно получил воинское звание "старший лейтенант" и был назначен штурманом отряда.
Петренко мечтал после войны поступить учиться в академию. Но до победного дня не дожил.