Люди не ангелы
Шрифт:
– Доброго ранку, диду, - поздоровалась девушка, проходя мимо.
– Здравствуй, золотце!
– с наигранной бодростью ответил Кузьма Лунатик; его смутило безразличие Маринки.
– Мариночко, дивчатко мое славное, постой минуточку!
И старик проворно перебежал через дорогу к остановившейся девушке.
– Ты ж мне нужна, как нашему голове Директива из района!
– весело продолжал Кузьма.
– Ну, дыхнуть не могу без твоей помощи! Зарез смертельный и окончательный.
– Что случилось?
– встревожилась Маринка.
– Не очень страшное, но... страшно важное! Все тебе растлумачу
– Обожду, если надо. Только недолго.
Кузьма торопливо побежал в хату. С порога окинул любопытным взглядом горницу и, задержав глаза на Арсентии Хворостянко, уже открыл было рот, чтобы поздороваться с инструктором обкома. Но, увидев в руке Арсентия Никоновича вилку с наколотым вареником, так и застыл с открытым ртом. Тут же панически перевел взгляд на стол, где высился графин с искрившейся в солнечном луче сливянкой, и заметил в окружении тарелок кастрюлю, в которой он варил вареники. Еще раз ошалело посмотрел на сидевших за столом и занятых разговором отца и сына Хворостянко, на Серегу, подносившего Тарасу стакан со сливянкой, и с похолодевшим сердцем кинулся на кухню. На припечке увидел только фуфайку и скомканную газету.
– Серега!
– крикнул Кузьма, заставив гостей в горнице испуганно притихнуть.
– Чего вы орете?
– зашипел Серега, вломившись на кухню.
– Вареники слопали?!
– Ч-ш-ш! А вам-то что? Есть больше нечего?
– Чтоб вас разорвало!
– тихо заскулил Кузьма.
– Не про вашу честь варились!
Серега никак не мог взять в толк, почему так рассердился отец; он был убежден, что вареники варила Наталка.
– Борщ доставайте из печи. Молоко вон стоит.
– Он указал на полку с кувшинами.
– Ладно, - Кузьма тяжко вздохнул и отвернулся.
– Там еще осталось несколько штук, - сжалился Серега над отцом.
– Но я думал - Тарасу дать закусить.
– Ладно, давай Тарасу. Компания так компания.
– И старик, на удивление Сереге, зашелся тихим удушливым смешком.
Постояв еще минутку на кухне, Серега с недоумением пожал плечами и вышел в горницу. А Кузьма, неистово перекрестившись на единственную, черную от мушиных следов икону-доску в углу кухни, открыл окно и, покряхтывая, выбрался в огород: пройти через горницу у него не хватило храбрости.
Когда завернул за угол хаты, увидел, что Маринка стояла на улице на прежнем месте, а к ней спешил через подворье Юра Хворостянко, заметивший девушку в окно. Кузьма потоптался на месте, подумал и, махнув рукой, пошел вокруг хаты к сенцам, чтоб попасть в; камору. Маринка теперь его не интересовала. И поскольку рухнула надежда разживиться у Насти "калиновкой", он решил идти на другой край села, где одиноко грустила в колхозном саду старая хатенка учителя Прошу, чтобы поставить закваску для самогонки.
В каморе Кузьма положил в мешок буханку хлеба, кусок сала, дрожжи и с этой небольшой ношей вышел на улицу. Маринки и Юры здесь уже не было.
Путь Лунатика пролегал мимо конторы правления колхоза. Здесь он неожиданно столкнулся с Андреем, который, сойдя с крыльца, сосредоточенно рассматривал какие-то бумажки, затем аккуратно складывал их и прятал во
– Эй, Андрей Павлович!
– окликнул его Кузьма Лунатик.
– Дело к тебе есть!
– Что за дело?
– невесело спросил Андрей, подойдя к старику.
– Ты завтра утром будешь свободен?
– Нет, деду Кузьма, - покачал головой Андрей.
– Сегодня уезжаю на целину.
– Тю-тю!
– присвистнул Лунатик.
– Чего это тебе дома не сидится?!
– Кому-то надо ехать.
– А Маринка? Ой, гляди, проворонишь дивчину? Я уже приметил, что техник-строитель вьется вокруг нее.
– Ну и на здоровье!
– Андрей ответил со злым безразличием, и Кузьма уловил в прищуренных глазах парня боль.
– Э-э, нет...
– старик пристальнее всмотрелся в лицо Андрея.
– Не дело говоришь. Зачем же такую славную девку упускать? Или поссорились?
– Не спрашивайте, - буркнул Андрей и полез рукой в карман за сигаретами.
– И дурак!
– неожиданно вспылил Кузьма.
– Почему дурак?
– переспросил Андрей, прикуривая сигарету.
– Дурак, что таишься от меня! Дед Кузьма в любом деле может воспомоществовать.
– В этом деле никто не поможет.
– И Андрей тяжко вздохнул.
– Эта самая, как ее? Ага!.. любовь!.. расстроилась? Так мы ее в два счета склеим! Навечно! Как электросваркой!
– Интересно, - Андрей саркастически засмеялся, измерив старика насмешливым взглядом.
– А ты не смейся!
– и Кузьма с таинственным видом оглянулся по сторонам.
– Слушай, какой я тебе пропишу рецепт. Только слушай! Проберись в Маринкину хату, выломи из печки кирпичину и носи ее в кармане. Хрест святой, не брешу, что Маринка сама к тебе прибежит.
– И долго нянчить в кармане кирпичину надо?
– иронически спросил Андрей.
– Не веришь?!.
– Кузьма обидчиво поджал губы, затем поскреб пальцами в бороденке.
– Могу дать другой рецепт. Научный! Слушай. Поедь в Будомир на базар и купи у гончара новый горшок. Только не торгуйся, плати, сколько запросит. А приедешь домой, просверли в горшке побольше дырок. Уразумел? Потом поймай кожана, или, по-научному, летучую мышь, посади ее в тот горшок и поставь его вверх дном в муравейник, в глухом лесу. И тут же удирай что есть духу! Чтоб ты, не дай бог, не услышал свиста кожана, иначе оглохнешь! Потом, когда муравьи обточат кожана, возьми его косточки и найди меж ними вилочку и крючочек. Понял? Если хочешь, чтоб дивчина любила тебя, зацепи ее тем крючочком. За какое место, не скажу, пока не поставишь магарыч!
– А вилка зачем же?
– с веселым любопытством спросил Андрей.
– Про вилку могу без магарыча сказать: если вдруг разлюбил ты дивчину, толкни ее незаметно вилкой в бок, то и она тебя разлюбит и уйдет. Понял?
– Понял.
– Будет магарыч?
– Не будет.
– Почему?!
– Уезжаю я, деду Кузьма.
– Ну и дурак!
– Какой есть.
В это время Андрей и Кузьма увидели, что со стороны колхозного двора торопливо шел через выгон Юра Хворостянко. Кузьма, который все время думал, как будут чувствовать себя те, кто ел его "противолюбовные" вареники, смотрел на чем-то озабоченного Юру с любопытством и бесовской хитрецой, а Андрей - с ломившей сердце неприязнью.