Люди неба. Как они стали монахами
Шрифт:
Он успел поработать и шеф-редактором новостей на телевидении, и пресс-секретарем губернатора, а потом перебрался в Москву и ушел в маркетинг – занялся рекламой и бизнес-коммуникациями.
– Это была компания, которая занималась недвижимостью. Потом появились свои личные проекты. Это в основном продвижение чего-то в премиальном сегменте. Так получилось, что это такой бизнес премиального сегмента был, развитие маркетинговых коммуникаций, PR, реклама.
– В какой момент вы решили это оставить?
– Уже переехав в Москву, я не сразу понял, может быть, прошло несколько даже лет, когда я почувствовал, что что-то не так в моей жизни происходит. Не так не потому, что кризис какой-то, нет, наоборот, с точки зрения, условно, личной жизни, бизнеса, развития твоего публичного все нормально, все даже очень хорошо.
Я встал перед иконой и… Опуская подробности какого-то разговора с Богом, если так можно выразиться о молитве, я тогда попросил Бога, Господа: «Вот бери, бери мою жизнь в Свои руки, рули, а я постараюсь Тебе не мешать». Вот как мог тогда сказать, так и сказал. Я тогда еще в таком, знаете, казалось бы, диалоговом режиме спросил: «Ну, что Ты хочешь, чтобы я сделал? Я ведь сто лет не был на исповеди. Давай, я понимаю, что сейчас это очень важно, давай сейчас я начну с этого. Я пойду на исповедь, я подготовлюсь сейчас». Я сел за стол и начал как-то тезисно все это описывать. Получилось три листа с двух сторон. Я думаю, что с этим делать, куда идти? Но у меня было тогда четкое понимание, что я иду к Тебе, Господи, я к Тебе иду. После исповеди было ощущение разломившейся бетонной плиты, которая тебя все время давила, хотя не было ощущения, что я ухожу подавленный, нет, нет. Но вдруг ты почувствовал какой-то приток свежего воздуха, глотка этого воздуха, и аж, знаете, начинает голова кружиться от этого.
С тех пор бизнесмену Войтишко пришлось пересмотреть свою жизненную стратегию и для начала отказаться от принципа «деньги не пахнут».
– Например, одним из моих клиентов была алкогольная компания. И, фактически, помогая ее рекламировать, что я делаю, как христианин? Я с этим тоже пришел на исповедь, осознав это спустя, наверное, года два. И мне священник на исповеди говорит: «А у вас есть еще на что жить?» Я говорю: «Ну, это основной клиент». Он говорит: «А давайте без радикализма вот этого. Вы походите, подумайте». Это был вечер пятницы, кстати, а в понедельник утром этот клиент мне позвонил… Вернее, так, люди из этой компании позвонили и сказали: «А ты знаешь, у нас владельцы переругались между собой, и все платежи остановлены». А у меня авансированные были мероприятия, то есть проплаченные мероприятия, потому что там очень серьезный проект, очень серьезный и очень ресурсоемкий, и мои деньги там вложены. Это все останавливается. Ну, хорошо. И так несколько других таких проектов. Там ничего криминального нет, но просто есть какие-то вещи, которые, с христианской точки зрения, и сейчас я в этом абсолютно убежден, не очень хороши. И Сам Господь остановил это, потому что я Его попросил, Его попросил рулить, брать мою жизнь в Свои руки, и Он помог это сделать грамотно.
Церковный чиновник
Вместо бизнес-проектов в его жизни появлялось все больше церковных – воскресная школа, беседы с неофитами, пение на клиросе.
– И так плавно, плавно, я оказался в церкви каждый день – либо это клирос, либо какие-то встречи, занятия в воскресной школе. Естественно, суббота вечер, в воскресенье утром – это богослужения, но это помимо всего прочего, что происходило в Церкви. И, спустя какое-то время, меня пригласили работать в Синодальный отдел религиозного образования и катехизации.
– Как называется ваша должность в Синодальном отделе и в чем ваша работа заключается?
– Я руководитель Сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской православной церкви. Сам с трудом иногда выговариваю. На самом деле все просто. Я отвечаю за развитие системы приходского просвещения – все то, что происходит с точки зрения катехизации, наставления в вере, развития воскресных школ для детей и взрослых, выстраивания благоприятного приходского климата для просвещения людей. Вот за все это я отвечаю, во всяком случае, мы работаем, для того чтобы произошли качественные изменения к лучшему, для того чтобы приходская среда способствовала спасению человека, а не препятствовала этому.
– В одном из интервью вы говорили, что разработали такое занятие для воскресной школы, что даже показывали его на заседании Высшего церковного совета. Что это за занятие и в чем уникальность вашего подхода?
– Где-то примерно с 2015 года по благословению патриарха мы переосмысливаем подходы ко всему приходскому попечению, ко всей нашей работе с детьми. Начиналось с обсуждения вопроса, достаточно острого: почему дети и подростки уходят из Церкви, уходят из воскресных школ, почему им там скучно? Вот, отталкиваясь от постановки этих проблем, мы начали копать в глубину, и мы понимаем на сегодняшний момент, что вот эта обычная школьная модель, которая работает в общеобразовательной системе, она не работает у нас на приходе. У нас нет задачи накачать детей знаниями просто вот ради знаний, да, сделать голову большую, как глобус, а сердце оставить, как грецкий орех. Наша задача – помочь сделать что? И вот тут, кстати, встал вопрос о целеполагании всей нашей деятельности, и вообще главное, что бы мы хотели от своих детей, от детей в Церкви, это спасение, просвещение светом Христовой истины.
Вот к вам подходит бездомный и просит дать кусок хлеба. Вы на суде, на суде правды Божией, что вы ему ответите? Вы его пошлете прочь, вы поделитесь своей едой, если вы сидите в летнем кафе и что-то едите, вы ему скажете: «Прочь иди, не мешай мне», – или вы разделите с ним этот стол, эту трапезу? Как вы поступите? Вот это момент суда и кризиса. И мы детям, в частности, на том занятии, о котором вы сказали, предложили посмотреть один ролик, где пранкеры – люди, которые разыгрывают других людей и пишут это все на камеру, – они подходили к людям в открытом кафе и задавали этот простой вопрос: «Дай мне кусок пиццы, там, еды, поделись со мной, потому что я голоден», – и их посылают. И нам было интересно увидеть реакцию наших детей, причем не задавая им правильные вопросы о том, как правильно здесь надо поступить, чтобы они погрузились в реальную ситуацию реальной жизни и почувствовали ее на себе. А дальше, там, неким образом сюжет развивается, и в ответ на этот сюжет мы предлагаем им прочитать евангельский отрывок о Страшном суде, где Господь говорит в конце: «Как вы сделали меньшему из братьев Моих сих, так вы сделали Мне». Что вы на это скажете, дорогие ребята? Это не просто какая-то абстрактная сумма знаний, где они услышали учение Церкви о милосердии: «Вот оно, такое и такое», – записали, выучили наизусть. Это то, что они могут проживать вот в реальных ситуациях, актуализировав для себя Евангелие. Вот это работает. Не просто отдельная сумма дисциплин, которые мы загружаем детям в головы, а их опыт проживания жизни, но с христианским, евангельским акцентом.
Как я стал монахом
– До того как вас посетили мысли о монашестве, вы думали, какая могла бы быть ваша вторая половина? Какие девушки вам нравились?
– Ну вы даете! Вы ожидаете от меня образ некий? Да, есть определенный типаж девушки, женщины, который мне был всегда симпатичен, близок и… Ну, наверное, в какой-то степени остается, потому что от него невозможно вдруг вот, совершив постриг, вычистить себе мозг. Так не бывает. Но, да, сложно об этом сейчас говорить. Это вообще выглядит странно, когда, наверное, монах рассуждает о типе женщин и девушек, который ему близок. Иногда, а может быть, и чаще всего, стоит вспоминать жену Лота, которой было рекомендовано не вращать головой назад. Во всяком случае, в отношении монаха это работает. Не надо вращать головой назад, в прежнюю жизнь. Твоя жизнь началась с момента пострига, хотя, конечно, некоторый шлейф жизни ты за собой несешь и после пострига.
– А не было такого, что вы уже собирались жениться?
– Не было прямо самого момента, но были некоторые размышления и мысли о том, что, ну, вот, скорее всего, нам по пути… Да, были такие мысли. Мы встречались… Это нормальный естественный процесс для молодых людей, вполне себе активно живущих, поэтому, конечно, мысль о семье – она была, и она нормальная, она здравая.
– Когда настал момент, когда вы решили определиться – все-таки семейная жизнь или монашество?