Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима
Шрифт:
Начало таким культовым очищениям в священных источниках положил, вероятно, обычай паломников, явившихся из далеких краев, омывать свое тело от грязи и пыли, прежде чем войти в святилище. Со временем гигиеническая процедура стала восприниматься как символический обряд очищения. Если вблизи храма не было реки, озера или источника, то строили искусственные водоемы — бассейны или небольшие водосборники, выложенные камнем. В Египте, а затем и в Риме из обряда омовения произошел обычай окропления себя «святой» водой — этот символический акт сохранился, как известно, и в христианском ритуале. В Египте был даже сконструирован специальный автомат, с помощью которого храмовый служка подавал входящим паломникам — разумеется, за плату — воду для омовения. Аппарат этот был построен Героном Александрийским, прославленным математиком, физиком и инженером II–I вв. до н. э., и приводился в действие опущенной в его отверстие монетой; при этом извергалось некоторое количество воды, достаточное для символического окропления человека священной влагой. По-видимому, обычай омовения при входе в храм, как и аппарат Герона, приносил жрецам немалый доход.
Как вера в целительную силу воды священных источников, так и вера в магию, в заговоры и заклятия, в знахарские снадобья продолжали существовать в народе независимо от успехов профессиональной медицины, от роста знаний и опыта древних врачей — впрочем, что же здесь удивительного, если подобные суеверия благополучно дожили и до наших просвещенных времен?
МЕДИЦИНА В РИМЕ
…Надгробная надпись: «Погиб, сраженный толпою врачей».
По словам Плиния Старшего, родоначальниками медицины в Риме, как и во всех странах античного мира, считали богов — Аполлона и Асклепия-Эскулапа. Однако люди в Италии лечили друг друга еще задолго до того, как там утвердился культ Эскулапа. Издавна существовали народная медицина, лечение травами, не говоря уже о магии, заговорах и т. п. Когда населению угрожала опасность эпидемии, люди прибегали к молитвам, жертвоприношениям и даже к устройству публичных зрелищ. Пример тому — выступления актеров, организованные в Риме в 364 или 363 г. до н. э. во, время мора; эти выступления и явились началом древнеримского театра. В 293 г. до н. э., когда город был вновь охвачен эпидемией, обратились к пророческим «сивиллиным книгам» и вычитали там, что необходимо привезти из Эпидавра змею, посвященную Асклепию. Сохранилось предание, что, когда корабль подходил к Риму и проплывал мимо небольшого островка на Тибре, змея выскользнула и переплыла на остров. В этом увидели знак воли бога Асклепия и потому воздвигли там святилище, служившее одновременно и больницей, как греческие асклепионы. Культ Эскулапа и лечение больных при его храме вошли в обычай римлян на долгие века, несмотря на то что в Вечном городе было много других врачей, практиковавших самые разные методы лечения. В середине I в. н. э. император Клавдий распорядился, чтобы больные и истощенные рабы, которых их хозяева, не желая тратиться на лечение, вывозили и оставляли на Эскулаповом острове, в том случае, если несчастным удастся выздороветь, навсегда получали свободу (Светоний. Божественный Клавдий, 25).
Асклепий
Плиний Старший, ссылаясь на римского анналиста II в. до н. э. Кассия Демину, сообщает, что первый врач, грек Архагат, прибыл в Рим из Пелопоннеса в 219 г. до н. э. Первоначально он принимал больных в маленьком, скромном помещении, но, очевидно, применявшийся им метод лечения оказался весьма эффективным и вскоре врач, известный главным образом как хирург, получил римское гражданство и большой дом, предназначенный для приема больных и выстроенный на государственный счет (Плиний Старший. Естественная история, XXIX, 12). Побуждаемые успехом их соотечественника, греческие врачи стали один за другим переселяться в Рим. Противники греческого влияния относились к этому массовому наплыву врачей из Эллады не слишком благосклонно: Катон Старший Цензор в своем сочинении «Наставления сыну» предостерегал его от общения с лекарями, явившимися в город, жителей которого они считают «варварами» и готовы уморить их своими лекарствами, да еще требуют за это денег и уважения, чтобы легче было им сеять в Риме опустошение (Там же, XXIX, 14).
Врачи эти были по преимуществу рабами, но вскоре нажили состояние и, став вольноотпущенниками, приобрели гораздо большую свободу действий. В знак признания их медицинской деятельности Цезарь предоставил им даже права гражданства, если, конечно, они происходили из свободнорожденных семей у себя на родине. Врач-вольноотпущенник становился постоянным домашним лекарем своего патрона. Сами римляне отнюдь не спешили заняться врачебной практикой: вероятно, как это было и с актерским ремеслом, римским гражданам не подобало трудиться за плату. В правление Октавиана Августа широкое признание получил в Риме Антоний Муза, который вылечил принцепса от смертельной болезни, применяя иной, чем его предшественники, метод — холодные ванны и припарки. За это сенаторы на свои деньги поставили врачу памятник близ статуи Эскулапа (Светоний. Божественный Август, 59; 81). Август же не только возвел его в достоинство римского всадника, но и освободил в знак благодарности всех врачей от уплаты податей.
Практика и теория врачевания развивались в Риме параллельно. В I в. н. э., в царствование Тиберия, Авл Корнелий Цельс, теоретик, сам не занимавшийся лечением больных, написал обширный энциклопедический труд, где много места посвятил медицине (именно эта часть его сочинения сохранилась до настоящего времени), приводя описания различных недугов и методов борьбы с ними.
Выясняется, что последующие столетия принесли с собой открытие многих новых лекарств, но не новых законов и принципов, касающихся профилактики болезней, особенно у жителей городов. Уже Цельс дает горожанам советы, хорошо знакомые и нам: заботиться о правильном пищеварении, избегать резких изменений температуры, больше бывать на свежем воздухе, на солнце. Как пример для подражания он приводит жителей деревни, которые благодаря своим более здоровым условиям жизни меньше подвержены болезням, чем горожане. Одним из самых выдающихся врачей древности был упоминавшийся ранее Гален, впоследствии ставший Клавдием Галеном. Он был практиком и теоретиком медицины одновременно. Поначалу он работал в Пергаме, где был лекарем гладиаторов, а с 161 г. н. э. поселился в Риме, оставаясь придворным врачом при трех императорах династии Антонинов: он лечил Марка Аврелия, Луция Вера и Коммода.
Научные интересы Галена были весьма обширны: в своих медицинских трактатах, которых насчитывается более сотни, он касается анатомии и физиологии, гигиены и диететики, патологии и других областей медицины. Он-то и практиковал в широких масштабах препарирование обезьян, чтобы лучше познать строение человеческого тела.
Обычно врачи были в то же время и аптекарями, так как аптек, собственно, еще не было. По-прежнему было в ходу лечение травами, применялись различные мази, лекарства в форме пилюль. Поскольку врачи назначали также лечебные процедуры, необходимы были помощники, например массажисты — древние родоначальники будущих ассистентов, фельдшеров. Постепенно складывалась четкая специализация: были хирурги, окулисты, ларингологи, специалисты по внутренним болезням, по женским болезням и т. п. Кроме того, многие врачи были связаны с определенной сферой деятельности: спортивные врачи, лекари гладиаторов или пожарных, готовые оказать помощь при ранениях и травмах. Женщины не были отстранены от занятий медициной, но они были главным образом акушерками.
В эпоху принципата Августа были заложены основы организации медицинской службы и в римской армии. Врачи следили за питанием и гигиеной воинов, за условиями их жизни, особенно когда те находились в постоянных замкнутых и огороженных лагерях. В такие места римляне стремились при помощи акведуков, в строительстве которых у них был большой опыт, провести питьевую воду из источников, рек и ручьев. Лагерь имел баню с горячей и холодной водой и хорошую систему очистки отхожих мест водой с выносом нечистот далеко за пределы лагеря. В обязанности армейского лекаря входило оказание помощи больным, принятие профилактических мер, а также отбор рекрутов для несения воинской службы во флоте, причем принимались во внимание как физические, так и психические особенности будущих моряков. По мнению Цельса, врачи в римской армии гораздо лучше разбирались в анатомии и вообще в медицине, чем те, кто имел частную практику. Медицинская служба в армии была тщательно организована: врач имел много помощников — санитаров, а среди самих врачей существовала четкая специализация: один отвечал за лекарства, другой — за процедуры, третий ухаживал за выздоравливающими и т. д. При императоре Марке Аврелии медицинская служба в армии установила для себя особую эмблему — кубок и змею Асклепия, который по-прежнему был богом-покровителем врачевания.
Немало усилий прилагали античные медики в борьбе с малярией, эпилепсией, лишаями: здесь методы лечения были самыми разнообразными. Специалистов же по детским болезням, педиатров, практически не было — дело ограничивалось советами акушерам и рекомендациями по уходу за младенцем. Так, мы помним, как решительно отстаивали греческие и римские врачи идею, что кормить ребенка грудью должна родная мать, искусственное же кормление считалось недопустимым. Вместе с тем врачам, как, например, Сорану, приходилось идти в этих вопросах на уступки, считаясь с широко распространившимся в зажиточных семьях обычаем передавать новорожденных в руки кормилицы. Достаточно вспомнить, однако, как непримиримо суров к женщинам, отказывающимся кормить грудью собственного ребенка, был философ Фаворин, о котором рассказывает Авл Геллий (Аттические ночи, XII, 1). Навестив одного из своих учеников и узнав, что у него родился сын, философ выразил надежду, что молодая мать сама будет вскармливать своего младенца. Когда же та не пожелала этого делать, Фаворин гневно обрушился на нее с упреками в том, что та больше заботится о своей красоте, чем о здоровье ребенка. Выдвигая многочисленные и отчасти уже упоминавшиеся нами прежде аргументы против передачи новорожденных кормилицам, философ ссылается и на тогдашние медицинские представления: организм, сформировавшийся в питательной среде материнского лона, должен и дальше поддерживать себя живительными соками, исходящими из той же среды в виде материнского молока.
Несомненно, в Риме было немало хороших, опытных, умелых врачей. Однако население часто относилось к лекарскому сословию с недоверием, а то и с неприязнью. Это было связано и с тем, что врачи применяли подчас новые, еще не известные методы лечения, лекарства и процедуры, но могли быть и другие причины. Врачи могли пользоваться многими смертоносными средствами, ядами, что внушало подозрения простым гражданам. Наконец, раздражало римлян и то, что врачи имели доступ к императорскому двору, где их высоко ценили и где они порой беспрепятственно вступали в сомнительные связи с женщинами из императорской семьи, давая тем самым пищу для сплетен и скандалов. Оказываясь вовлеченными в придворные интриги, врачи могли с помощью различных ядов устранять нежелательных политических конкурентов той или иной группировки, боровшейся за верховную власть в государстве. Так, в преступном заговоре римская молва обвиняла Эвдема, личного врача и друга Ливии, жены Друза, сына Тиберия. Считалось, что Эвдем, который, по словам Тацита, «используя право своего ремесла, нередко оставался наедине с Ливией», помогал ей в осуществлении всех ее коварных замыслов, пока, наконец, ее муж Друз не умер от яда при невыясненных обстоятельствах, породивших бесчисленные кривотолки (Тацит. Анналы, IV, 3; 11). Позднее схожие слухи ходили и в отношении жены Клавдия Мессалины и ее врача Валента. Не выступая против самой медицины, Плиний Старший, однако, сурово осуждал безнравственное поведение некоторых врачей, особенно влиятельных и высокопоставленных.