Люди огня
Шрифт:
— Спасибо, мама, — прошептал он гаснущему свету облаков.
Конечно, понадобится какое-то время для подготовки. Он не мог просто отозвать военные отряды с гор и оставить тыл неприкрытым. Такое поведение могло бы придать анит-а смелости. Но вот если к воинам прибегут гонцы и скажут, что Племя Танцует Благословение, возможно, это будет означать окончательное поражение анит-а.
Танцующий-с-Огнем шел впереди по тропе, поднимавшейся в гору за пещерой Белой Телки. Что-то звало его туда. Огромный черный волк предупреждающе повизгивал. Он посматривал пронзительными глазами в лицо Танцующего-с-Огнем и топорщил шерсть. Почему? Что он такое узнал?
Западный горизонт горел великолепным светом заката, отражавшимся в облаках. Это зрелище заставило обоих остановиться на пригорке, через который проходила тропа. Была ли это игра воображения — или и в самом деле мужское лицо взглянуло на них из клубившихся облаков? Два Дыма ощутил пробежавшую по спине дрожь: воздух вокруг был наполнен Силой. Какое-то ужасное беспокойство отразилось в позе Танцующего-с-Огнем, когда он взглянул на сверкающие облака и на ослепительное лицо, выглянувшее из них.
Волнение нарастало тем сильнее, чем выше они поднимались. Охваченный тревогой, Танцующий-с-Огнем не произносил ни слова. Затем, когда они обнаружили, что в пещере Белой Телки никого нет, а на земле перед входом расплылось кровавое пятно, зловещее предчувствие целиком овладело обоими.
Два Дыма сделал еще несколько шагов — и остановился. Старуха лежала на спине, озаренная карминным отблеском пламеневших облаков. Койоты и вороны уже давно обнаружили ее. По одежде тянулись белые полосы птичьих испражнений. Лицо и ноги были обглоданы. Хотя внутренности тоже не остались нетронутыми, древко дротика все еще торчало из живота.
— Нет! — вырвался крик у Танцующего-с-Огнем.
Два Дыма, позабыв о боли в колене, заковылял вперед. В его сердце возникла щемящая пустота. Он остановился у границы круга из камней. Кто-то положил голову Белой Телки на центральный валун, обернув ее лицом к западу, чтобы ее душа могла созерцать закат. Вокруг черепа развевались космы седых волос.
Она умерла несколько дней тому назад. Оскаленные десны поблескивали в кровавом свете заката. Пустые глазницы таращились на солнце. Гримаса смерти смеялась над днем кончины.
Почувствовав зловоние разложения и вороньих испражнений, Два Дыма зашатался. Ему казалось, что он повис над пропастью, что часть его души оторвалась и унеслась по ветру…
Танцующий-с-Огнем подошел к нему и стал рядом. Горе Зрящего Видения еще усугубило страдание старика. Черный волк стал жалобно подвывать, как будто плакал.
— Я не думал, что люди Племени уже принялись убивать и своих, — невольно вырвалось у бердаче. Эта мысль промелькнула у него в голове — а что-то ведь надо было сказать.
— Они заблудились, — прошептал Танцующий-с-Огнем. — Другим приходится за это расплачиваться.
— Они сами расплатятся, — проскрежетал Два Дыма. — Они расплатятся за все в конце концов. Своим Видением ты закопаешь их в землю, чтобы они навсегда исчезли в вечной тьме.
Два Дыма вздрогнул — так тяжело опустилась на его плечо ладонь Танцующего-с-Огнем. Мягкий голос облегчил боль раздираемой горем души:
— Разве детей убивают за глупые проделки? Разве их убивают за то, что у них нет родителей?
Его старый наставник крепко закрыл глаза и попытался прогнать страшные воспоминания, отвлечься от зловония смерти, наполнявшего ноздри.
— Значит, мы и есть родители?
— Наверное. Может быть, точнее будет сказать — учители.
Чтобы согнать слезы с глаз, Два Дыма заморгал. Чувство потери переполняло его. Молодой его спутник стоял с выражением огромного горя на опустошенном лице. Неужели с Белой Телкой так много умерло для Танцующего-с-Огнем?
— Я хотел поговорить с ней, спросить, каким путем мне идти. Я… — Он покачал головой. — Так трудно идти по тропе, ведущей к Единому. Для нас иллюзия — это реальность. Она очень сильна, ее так трудно не замечать… Однажды я лежал в снегу и умирал — и мне удалось освободиться. В другой раз я умирал от укуса змеи, и преграды вокруг души разрушились, и я смог Зреть Единое в Видении. Но оба раза у меня был Вожатый. Не понимаешь? У меня был Вожатый!
Танцующий-с-Огнем опустил глаза. Плечи его обвисли.
— Что, если я больше не смогу Зреть Видения? Что, если иллюзия свяжет меня? Я… я так неуверенно себя чувствую.
— И ты рассчитывал на помощь Белой Телки?
— Она так много знала.
— Когда ее душа освободилась и улетела, из этого мира ушло нечто чудесное. — Два Дыма проглотил сжавшийся в горле комок. — Она была моим другом. Она понимала меня лучше, чем все люди, каких я знал.
— Горе — это иллюзия, — негромко промолвил Танцующий-с-Огнем. — Всего лишь иллюзия.
— А если эта иллюзия переполняет тебя, когда ты пытаешься Узреть Видение?
— Тогда она может погубить нас всех.
Он повернулся и устало пошел по тропе вниз. Внезапно он упал на колени и закрыл лицо руками:
— Я совершенно запутался… Заблудился.
— Но ведь ты же Узрел Единое в Видении.
Танцующий-с-Огнем согнулся как от удара.
— Я Зрел Видение. Да, я Узрел в Видении Единое. Но как ты думаешь, Два Дыма, почему я так долго просидел на хребте? Я пытался — снова, снова и снова… В одиночку я на это не способен. Неужели ты не понял?
Представь себе, что перед тобой возвышается гора, а на вершине ты видишь огонь. Ты стоишь в темноте и смотришь на огонь — но троп, ведущих к нему, тебе не видно. Гора — это всего лишь иллюзия, но ты не видишь троп, по которым можно ее преодолеть. Тогда ты все-таки начинаешь карабкаться наверх — но путь тебе преграждает камень. Ты возвращаешься и снова начинаешь карабкаться наверх — но и тут путь тебе перекрывает валежник, хотя тебе и удалось подойти к огню поближе. И так каждый раз ты возвращаешься и начинаешь все заново, обходя препятствия… но тропы, ведущей на вершину, мне до сих пор найти не удалось, а все преграды по-прежнему поджидают меня и не пускают наверх, стоит лишь мне позабыть, как их обходят.