Люди против нелюдей
Шрифт:
Помню, возвращаемся с казаками с Дона, они в автобусе выпили, что нормально, вот только песни заголосили какие-то не те, что-то про «сотню юных бойцов из буденовских войск». Когда остановились и вышли покурить, я подошёл к одному из них и сказал:
— Господин есаул, если я ещё раз услышу, как вы поете красноармейские песни, я буду обращаться к вам «товарищ есаул».
— Так нельзя обращаться, — решил поправить меня знаток казачьих традиций.
— А как к тебе ещё обращаться, если ты тут большевистскую пропаганду развел?
— Я больше не буду, — дурашливо ответил есаул, постаравшись всё свести в шутку, против чего я не стал возражать.
Между тем, этот есаул — потомок донских казаков, и вот для него-то казачество как раз и не бутафория. Просто ни чего не изменилось. Донцы — всё такие же буденовцы, а если встречаются среди них поклонники атамана
Часть III. Неоконченное послесловие
Если бы белые победили
Когда у генерала Маркова спросили, каким он видит будущее России, Сергей Леонидович ответил: «Большевиков мы свергнем, конечно. Дальше, вероятно, будет диктатура — на год, быть может больше, быть может меньше. Затем будет созвано Учредительное собрание или Земский собор — называйте, как хотите. Этот-то земский собор и установит у нас форму правления. Мне лично думается, что у нас будет конституционная монархия».
Прагматичный ум генерала схватил суть проблемы — если бы белые победили, в России со всей неизбежностью на некоторое время пришлось бы установить диктатуру. Если бы белые генералы передали власть очередному временному правительству, страна просто вернулась бы к состоянию на март 1917 года, то есть к состоянию хаоса и распада. Страну, взбудораженную и развращенную до самых глубин, можно было умиротворить только железной рукой.
Нет сомнения в том, что большевизм, как государственная власть, рухнул бы сразу же, как только Деникин вошёл бы в Москву. Но большевизм, как явление социально-политическое, а особенно, как явление психологическое, пришлось бы ещё долго искоренять, между тем парламентская говорильня могла только усугубить ситуацию. Большевизм пришлось бы выжигать каленым железом, к чему оказалось неспособным ни царское, ни временное правительство. Ради спасения страны пришлось бы проявить жестокость, значительно превосходящую столыпинскую, да и белогвардейскую, потому что альтернатива этому была только одна — бесконечное продолжение гражданской войны.
Стоило выгнать большевиков из Кремля, они уже перестали бы восприниматься как власть, и не могли бы уже проводить насильственных мобилизаций, то есть приличной армии уже не могли бы собрать, а вот партизанить они могли до бесконечности. Без железной руки страну захлестнула бы волна махновщины, к которой могли бы примкнуть и Чапаев, и Шкуро — все сколько-нибудь харизматичные народные вожаки. Россия оказалась бы отдана на растерзание тысяче атаманов.
Спасти от этого могла только диктатура, причем, диктатура именно военная, то есть Белая Гвардия после победы должна была сохранять власть в своих руках, не отдавая её пока ни кому. Без этого и Учредительное собрание было бы не провести. Откровенно говоря, страшно даже представить, каким могло быть это собрание. Изо всех щелей повылезали бы разного рода гучковы и милюковы, сдобренные к тому же савинковыми, да ещё слегка припадочными героями гражданской войны, славными победителями большевиков. Все орали бы друг на друга, ни кого не слушая, более озабоченные не формированием новой власти, а выяснением отношений, и сыпали бы оскорблениями, и рвали бы друг другу бороды, и вносили бы законопроекты, один безумнее другого. Парламентская мразь, уже однажды погубившая Россию, принялась бы по новой её губить. А лучшие белогвардейцы, проливавшие за Россию кровь, смотрели бы на это и ужасались: «Разве за это мы воевали?»
Нет, ситуация отнюдь не была бы безнадежной, но учредительным процессом надо было управлять, жестко его контролировать, причем не для предрешения его результата, а для того, чтобы придать ему продуктивную форму. Над парламентской говорильней должны были постоянно нависать «вежливые люди» в золотых погонах, олицетворяющие волю диктатора.
А у диктатуры есть один очень большой недостаток — её характер сильно зависит от характера диктатора. Диктатура требует наличия человека, уникального по своим личным качеством. В монархическом государстве всё так уравновешено, что оно не утратит своей жизнеспособности даже при несостоятельном монархе, в демократическом — в общем-то тоже. Но если диктатор несостоятелен, то и диктатура не состоится. Тут нужен был человек железной несгибаемой воли, огромной государственной мудрости и безупречной личной честности. А был у белых такой человек?
Вопрос о грядущем диктаторе белые, собственно говоря, уже предрешили, провозгласив адмирала Колчака
Твердой волей он обладал, большевиков во всяком случае вешал без малейшей сентиментальности по принципу: «Или мы их, или они нас». Но диктатору потребовалось бы воля иного свойства, позволяющая быть непреклонным не только с врагами, но и с соратниками. На это он совершенно не был способен. Адмирал был очень внушаем и слишком нервозен. И государственной мудростью Колчак не обладал даже в малой степени, политические убеждения имел весьма расплывчатые, если не сказать, что он вовсе их не имел. Колчак был хорош на капитанском мостике с биноклем. Как командующий сухопутными силами он показал свою несостоятельность, как правитель — тем более. До революции Колчак явно и пяти минут не размышлял над вопросами государственного управления и чувствовал себя в этой сфере, как рыба на суше. Из необходимых диктатору качеств он обладал лишь безупречной личной честностью, но этого было мало.
При этом белые вовсе не ошиблись, избрав Колчака верховным правителем. Лучшей-то фигуры и правда не было. Деникина на эту роль бессмысленно было даже примерять, хотя Антон Иванович и полководцем был прекрасным, и в политических вопросах разбирался куда лучше Колчака. Но всем известная деликатность Антона Ивановича, его скромность, доходящая до застенчивости, его неяркость, ни когда не позволили бы ему стать фигурой политической, да он на это и не претендовал. Не говоря уже о демократических иллюзиях Деникина. Заняв Москву, Антон Иванович стал бы терпеливо ждать, когда «народ заявит свою державную волю». А народ тогда надо было бы для начала в чувство привести, и сделать это можно было только методами не слишком демократическими. Не может вести народ за собой тот, кто считает, что он сам должен идти за народом.
А больше у белых не было ярких фигур необходимого масштаба. Ещё при Керенском на роль военного диктатора явно пробовали Корнилова, но Лавр Георгиевич уже тогда наглядно продемонстрировал свою непригодность к этой роли, а позже у него появился ещё один недостаток — он погиб.
Итак, спасти Россию без диктатуры тогда уже было невозможно, в свою очередь диктатура невозможна без диктатора, обладающего необходимыми качествами, а такой фигуры у белых не было. Так что же было бы, если бы белые победили? Пытаясь ответить на этот вопрос, начинаешь обостренно чувствовать глубинную правду ставшего уже банальным утверждения: «История не знает сослагательного наклонения». Бессмысленно спрашивать, что было бы, потому что не было. Невозможно облечь то, чего нет, в одежды того, что есть. Белые не могли победить, потому что такого варианта спасения России не существовало. Технически белые как раз могли победить, да ведь уже почти и победили. Деникина отделяли от Москвы какие-то 250 верст, разъезды Юденича уже были в пригородах Петербурга. Оставалось только руку протянуть. Уже было столько чудес, а требовалось ещё только одно совсем маленькое чудо. Но его не произошло. Бог не благословил белых на победу. Бог спасал Россию, а белые в этом смысле не были вариантом.
Деникин был человеком кристально чистой души, а Ленин — отъявленным подонком и негодяем. Но было между ними ещё одно отличие. Деникин был романтиком, а Ленин — прагматиком. Ленин установил безжалостную диктатуру, но только диктатура в той ситуации и была реальным вариантом. Это, конечно, не значит, что Бог благословил безбожного Ленина на спасение России. Просто Бог решил выводить Россию к свету через ад. Вариантов уже не было.
Тут появляется тонкость, которую не все понимают. Говорят: большевики спасли Россию. Формально — да, благодаря большевистской диктатуре страна вышла из состояния хаоса и распада. Но это не большевики спасли Россию, это Бог спас Россию руками большевиков. Руками грязных палачей Бог сотворил добро. И благодарить мы должны только Бога, а вовсе не палачей. Есть большая разница между Божьей волей и Божьим попущением. Зло ни когда не совершается по Божьей воле, но иногда Бог попускает совершаться злу ради конечного торжества добра, то есть поражения того самого зла. Простой пример: если чекистский палач зверски замучил священника, мученик вследствии этого попадает в царство Небесное, но ни кто ведь не поблагодарит чекиста за доброе дело, потому что воля его была направлена на зло, а не на добро.