Люди ратного подвига(сборник)
Шрифт:
Часто отрывая взгляд от затвора, Чемодуров посматривал на цепи.
Надо было торопиться, надо было во что бы то ни стало устранить неисправность. «Но успею ли?» — Чемодуров еще раз прикинул расстояние и с ужасом подумал, что не успеет. «Что делать? Что же делать? Нужно выиграть несколько секунд. Всего несколько секунд! Но как? Ага!»
— Передайте по цепи! Всем кричать «ура». Громче, по-русски!
И хитрость удалась. Гитлеровцы опешили, на секунду остановились. Офицер с калачиками погон на узких плечах неуместно крикнул:
— Рус! Сдавайс!
Но время было выиграно. Чемодуров вставил замок, приник
Не переставая стрелять, чувствуя дрожь в руках от отдачи, Чемодуров поймал себя на мысли, что «ура», дружно начатое бойцами, не смолкает и не только не смолкает, но ширится, растет, звучит все громче и громче. Показалось? Чемодуров обернулся.
В стремительном рывке, с развевающимися полами шинелей, с винтовками и автоматами наперевес бежали солдаты. Их было много. Очень много. Не задерживаясь, они перемахивали через траншею, там к ним присоединялись бойцы Чемодурова, и бежали дальше на повернувшие вспять гитлеровские цепи. Перестав стрелять, Чемодуров, как зачарованный, смотрел вперед. По его щеке, дрожа, медленно сползала крупная слеза.
— Где командир роты? — вдруг услышал он звонкий, властный голос и увидел склоненное над собой лицо капитана.
— Передайте… старший… сержант… Чемо… удержал… ключевую… — с трудом выговорил Чемодуров, но так и не окончил. Силы оставили его, он потерял сознание.
Был парковый день, поэтому я нашел командира танкового (подразделения Вячеслава Ивановича Чемодурова у боевых машин. Высокий, худощавый офицер в комбинезоне, прежде чем поздороваться, тщательно вытер ветошью руки.
Мы присели на траву у проволочной изгороди. Чемодуров несколько раз прерывал свой рассказ, чтобы дать указания часто подходившим сержантам и солдатам. В эти паузы я обдумывал дополнительные вопросы и, когда Чемодуров кончал, задавал их ему.
— Видите ли, — после очередной паузы проговорил он. — Я и сам часто думал о своем (призвании. И мне иногда кажется, — он слегка усмехнулся, — что двадцать три года — мне тогда было двадцать три — я, может быть, жил для того, чтобы в том бою найти свое призвание. А потом еще и командир полка, когда приезжал в госпиталь поздравить меня с присвоением звания Героя Советского Союза, советовал пойти в военное училище. Правда, в танковое училище я пошел уже после войны. А войну закончил старшиной. Командовал взводом, ротой противотанковых ружей.
Раздалась команда закончить работы. Мы встали и пошли к грозным боевым машинам, длинной шеренгой выстроившимся под навесом.
— Где бывал за границей? — переспросил Чемодуров. — В Румынии, Венгрии, Чехословакии. В общем, видел и «Голубой Дунай» и «Звезды балканские»… А насчет призвания, так вот, — он кивнул головой на танк, около которого мы остановились: — Защищать Родину — и любовно погладил широкий ствол орудия.
Батарейцы
«…И что положено кому, Пусть каждый совершит».
— Помните, товарищ Молчанов, вы получаете партийный билет в исторические дни XIX съезда нашей партии, — говорил генерал, начальник политотдела академии. — И если все советские люди знаменуют это событие трудовыми успехами, то вы должны ознаменовать его отличной сдачей государственных экзаменов. Учеба— это тоже очень важное государственное дело. От души поздравляю вас с получением партийного билета и желаю отлично закончить академию!
Молчанов и сейчас еще чувствовал это крепкое, дружеское пожатие, в ушах продолжали звучать слова поздравления, и от этого на душе было тепло и радостно.
Когда Молчанова попросили рассказать, как и за что он получил звание Героя Советского Союза, капитан охотно согласился, предупредив при этом:
— Но это будет рассказ о людях, о воинах моей батареи, и прежде всего о коммунистах: они всегда были впереди. Им я обязан своим высоким званием…
Шел апрель 1945 года. Стрелковая дивизия с приданной ей гаубичной артиллерийской бригадой, успешно довершая разгром дивизии «гитлерюгенд», к вечеру 20 апреля вынуждена была приостановиться, чтобы за ночь подтянуть отставших, произвести перегруппировку и с утра возобновить наступление на Берлин. К этому же времени разведка донесла, что в четырех километрах от переднего края, в полосе наступления дивизии, гитлеровцы сосредоточивают пехоту, танки и самоходные орудия.
Артиллерийскому подразделению майора Крупенникова была поставлена задача с началом наступления подавить и рассеять пехоту и танки противника, не дать им занять оборону, тем самым обеспечить успешное продвижение стрелковых частей. Ни местность, ни погода не позволили выполнить эту задачу с существующих наблюдательных пунктов. Поэтому майор принял смелое решение: для корректировки артиллерийского огня выслал небольшую группу артиллеристов в тыл противнику. Командовать ею назначил лейтенанта Молчанова.
В 22.00 после тщательной подготовки восемь артиллеристов в пестрых маскировочных халатах двинулись к переднему краю. Шли молча, бесшумно ступая по рыжей прошлогодней траве, зорко всматриваясь в сырую, мглистую темень. Впереди — разведчики Клименко, Лысюк и Водовозов во главе со своим командиром — старшим сержантом Флюкратовым. Лейтенант Молчанов, который идет за ними, видит, как осторожно, но вместе с тем легко и быстро, едва прикасаясь к размякшей после дождей земле, след в след, двигаются разведчики. Он невольно улыбается, вспоминая, как настойчиво все они просились на задание, доказывали свое умение сделать для его выполнения все, что будет нужно. Вот, например, Лысюк, высокий, мускулистый и жилистый украинец-дальневосточник, потомок тех знаменитых землепроходцев, что много лет назад, переселившись к Тихому океану, плотно осели в этом суровом краю.