Люди Солнца
Шрифт:
– Доброе утро, сэр Шервуд, – серым и рыхлым голосом сказал он.
– Доброе утро. Но я не посвящён в рыцари.
– Вы рыцарь по духу, а не по чину, – с тусклой интонацией проговорил гость. – С вашего позволения, я представлюсь. Меня зовут Липкий Джек, или Джек-Прилипала. Я много слышал о вас, и решил поступить к вам на службу. Меньше – за деньги, больше – за совесть. Очень хочется на склоне лет послужить добродетельному человеку, поскольку сам я – гад каких мало.
– Отлично. Но в качестве кого вы собираетесь поступить ко мне?
– В качестве тайного наблюдателя, проныры, пролазы, который бродит неприметно по Плимуту и
Тут я снова вскочил, и для моего потрясения, согласитесь, были все основания.
– Откуда известно?
– Я, сэр Шервуд, однажды заимел в полузаконную собственность старинного изготовленья шкатулку. И, чтобы в тиши и без помех разгадать секрет её защёлки, укрылся в кустах на горе, возле развалин. Мимо прошли два джентльмена и женщина, рассуждающие о Бэнсоне и о таверне. Хорошо подумав, я нашёл, что предложенная только что мною работа была бы для Вас ценна, а для меня определённо азартна.
Твёрдо ступая, я подошёл к нему и, протянув свою, крепко пожал ему руку. Обрати внимание, любезный читатель! С этой минуты между нами больше не было сказано ни одного слова. Пройдя к столу, я вытянул из-под него сундук с изрядной долей своего казначейства. Отомкнул замок и откинул крышку. Достал из ящика письменного стола стопку свёрнутых, хорошей кожи портфунтов. Потом подошёл к стене и отодвинул лёгкую оттоманку, облегчая доступ к развешанному на стене оружию. И, сев на стул, принялся наблюдать, как сноровисто и деловито престранный гость набивает моим золотом мои же портфунты.
Нагрузил. Затянул шнуры горловых кромок. С характерным шуршащим свистом сухой залоснившейся кожи заметал шнурочки в узлы. Набросил и застегнул покровные клапана. Кулаком умял округлившуюся и погрузневшую кожу. И двумя быстрыми движениями подвесил тяжёлые золотые блины на какие-то петли у себя подмышками. И они ловко как-то прилипли там, и исчезли из зрения. Потом Джек прошагал к стене, цепким взглядом осмотрел развешанное оружие. Пренебрежительно цыкнул резко отдёргиваемым от зубов языком. Повернулся и, натянув глубже шляпу, вышел. Походкой целеустремлённого человека. Походкой, которая без слов оставила в кабинете фразу: «Всё. Работа началась».
Из любви к тебе, мой добрый читатель, я как мог постарался разбавить монотонный пудинг моего повествования изюминками отвлечённых историй, дабы не утомлять тебя однообразием темы воскрешения замка. И всё же перед тем, как отправить «гада, каких мало» в его отчаянное путешествие, предлагаю задержаться ещё – совсем ненадолго – в замке «Шервуд».
«Дэйл привёз пилораму», – сообщило мне письмо, поданное Уолтером Биглем, когда я спустился на завтрак. И, наскоро похватав овсянки с поджаренным хлебцем, я поспешил в «Шервуд».
Родной мой невозмутимый коротконогий крепыш Тай стоял у въездной башни, словно сам получил только что известие, что я еду. Коротко поклонившись, он принял у меня повод, и я, оставив ему лошадь, быстрым шагом пошёл в лесопильню. Миновав кузницу, каретный цейхгауз, столярку, вошёл в помещение с «большим железом». Здесь находилась изрядная группа людей, и весьма странной была та тишина, которая при таком скоплении народа обычно вряд ли возможна. Готлиб, Носатый, Робертсон, матросы, Пит и Шышок расступились, когда обернулись на звук шагов и увидали меня. Возле неподвижного железного паука, распростёршего одни свои лапы по земле и высоко к потолку вскинув другие, колдовал незнакомый мне мастер. Возле него стоял с сосредоточенным лицом Дэйл. Заметно похудевший. Чёрные тени легли вокруг глаз. Увидел меня, сделал шаг, поклонился. Поклонившись в ответ, я спросил:
– Ты отчего так похудел? Здоров ли?
– От волнения, – серьёзно пояснил он. – Слишком большие деньги носил в карманах. Сейчас дождусь, когда мастер машину запустит, и пойду отсыпаться.
Мастер же, надвинув на квадратный шток «большого железа» квадратной же прорезью массивное колесо, стал натягивать на него широкий ремень. Через минуту, соединив длинным кольцом этого ремня колесо с пауком, выпрямился и сказал:
– Можно.
Пит и Чарли умчались в соседнюю башню, – поднимать створ, а Готлиб, Носатый, Глеб и Фома принесли и положили на синеватые железные лапы довольно массивное бревно. Мастер, показывая Дэйлу, наложил на него зубчатый барабан и затянул его вал длинными рычагами. Мы все какое-то время немо смотрели на неподвижного паука, намертво сдавившего в лапах такое толстое, сочное такое бревно. Ждали. И вот колесо дрогнуло, шевельнулось – и медленно стало набирать мах. Зазмеился ремень и стал передавать усилие на тяжкий маховик.
Мастер сдвинул стопорный башмак, и маховик прилип к огромному, почти в мой рост, зубчатому колесу, которое стало вращать две разного диаметра шестерни. И тотчас – одна шестерня взялась короткими рывками толкать зажатое в станине бревно, а вторая запустила в стремительно мелькание вертикально выставленные сине-чёрные пилы. Я вздрогнул, когда торец бревна встретился с жужжащими «паучьими щётками». Вмиг жужжание стало басовитым. Острые пилы въелись в древесину, – и волшебство началось! В тот миг, когда тяжёлая рама с закреплёнными в ней пилами падала вниз, бревно на пол-дюйма подавалось вперёд. За долю секунды пропилив эти пол-дюйма, пилы взмывали вверх, и на этот миг бревно останавливалось. Но, когда рама начинала движение вниз, коротко дёргалось вперёд и бревно. И всё это в неостановимом, стремительном ритме!
Прибежали Пит и Чарли, пробрались ближе и во все глаза стали смотреть.
Басовито гудел и клацал паук. Обильным ручьём текли вниз жёлтые, пахнущие смолою опилки. И вот на другой стороне пилорамы мы увидели, что бревна уже нет, а есть стопка ровных, горячих, подёрнувшихся парком досок.
Мастер снова двинул башмак, и, хотя маховик продолжал вращенье, пилорама остановилась. Носатый, Готлиб, Глеб и Фома перебросали доски в сторону, – к ним немедленно подошли все мы и стали приподнимать и осматривать, – а мастер вернул раму в исходное положение и громко сказал:
– Следующее!
Принесли новое бревно, и паук снова въелся в душистую древесину.
Ярослав, Дэйл и я вышли из лесопильни под открытое небо.
– Дэйл, – сказал я, – на втором этаже выбери две смежные комнаты. В одной будет кабинет управляющего, а во второй – твой личный апартамент. Скажи Эвелин, чтобы определила тебе постельное бельё, одеяла. И, пока будешь завтракать, Носатый в твоём апартаменте затопит печь.
Кивнув, Дэйл ушёл.
– Томас, – сказал мне Ярослав. – То, что я видел сейчас – это чудо. У нас дома такое бревно двое мужиков распиливают полдня. Выкатывают на высокую клеть, один встаёт внизу, другой вверху, и длинной пилой, вверх-вниз, режут доску за доской. Не всегда ровно! А здесь полуденная работа совершается за минуту. Чудо! У нас такая машина стоила бы целого дома.