Люди Солнца
Шрифт:
– Вот как? Стало быть, это вас местные купцы ревниво называют «юный счастливчик»?
– Да оставьте вашу вежливость, – улыбнувшись, махнул я рукой. – Сам знаю, что они называют меня «сопливый счастливчик», за мои двадцать пять лет.
Люди Джека принялись носить охапки соломы и завалили пол вдоль свободной стены. Накрыли это, с позволения сказать, ложе парусиной, добыв полновесные восемь спальных мест.
– Мыльная комната здесь маленькая, – сказал Робин, – так что мы нагрели и вторую, во втором доме.
Да, да. После нескольких дней в седле ничто не может быть лучше тёплой каменной комнатки и чёрного от сажи котла, наполненного горячей водой. Мыться пришлось в очередь. Меня пригласили во второй дом, который, к моему удивлению, соединялся с первым подземным ходом, – мощным, с каменным сводом, с часто подвешенными фонарями.
– Добротный туннель, – похвалил я идеально прямое устройство.
– Ван Вайер, – ответили мне, – на надёжность защиты никогда не жалел ни денег, ни сил.
Сытно поев и отмывшись, я остро почувствовал, как обрушилась на меня усталость. Но, к некоторому удивлению вайеровых бойцов, я не поспешил завалиться спать.
– Джентльмены, – сказал я им. – Сейчас время на это есть, а вот будет ли оно завтра – никто не знает. Поэтому прошу принести в подземный туннель два стола и наши дорожные сумки.
И через пять минут я стоял перед поставленным поперёк туннеля столом и показывал пистолеты нового образца.
– Ни кресальной полки, – говорил я, добыв из огромной груды один пистолет, – ни кремня. А есть вот такой жучок медный. Внутри у него странная смесь, которая взрывается от удара. Он-то и поджигает порох в стволе.
И, зарядив, я вытянул руку по направлению ко второму столу, поставленному вертикально в дальнем конце туннеля, и спустил курок. Грохот, ударив и затихая, несколько раз пронёсся взад-вперёд под низеньким сводом. В центре прекрасно освещённого, белеющего под фонарями прямоугольнике дальнего стола образовалось хорошо знакомое всем собравшимся чёрное пулевое отверстие.
– Какое чудо, – сказал Робин. – Ни дождь, ни ветер не страшен!
– Именно, – подтвердил я. – Осваивайте, джентльмены.
И вот после этого уже пошёл спать.
Казнь
А интересно бы было ненадолго стать магом, забраться на самую высокую башню Плимута и посмотреть магическим взглядом на спящий город! Увидеть, как мучаются от бессонницы в своих роскошных альковах вельможи. Как отдаются честно заработанному крепкому сну бедняки. Как раскачивает ветер фонари на улицах богачей и тот же ветер гонит невидимую в бедных кварталах мелочь хлама и мусора. Как шевелятся и с опаской снуют в ночном порту крысы – маленькие серые четвероногие и большие двуногие. Как спит за казематной решёткой Бэнсон, и как вытянулись вдоль стены, как поросята у матки, на соломе и парусине те, кто примчался его спасти, и как распростёрся лицом вниз и хрипло дышит Дюк с привязанным к руке колокольчиком, и как в длинном и тонком штрихе ярко освещённого подземелья неотвратимые слуги смерти деловито превращают дубовую столешницу в деревянное решето.
Не рассеялся ещё утренний туман, а я, Робин и Ярослав, умывшись, позавтракав, выехали на рекогносцировку.
– Вот магистрат, – вполголоса говорил Робин. – Отсюда пойдёт на работу палач. Вот парад. Этот переулок ведёт к казармам. А вот и сами казармы. Сильно не глазейте, часовые на вышках могут не спать.
Объехав город, мы вернулись в дом Сиденгама.
– На чём можно вычертить план казарм? – спросил я у Робина.
– Давно вычерчен, – ответил он и принёс большой, склеенный из четырёх in folio лист с подробнейше выполненным чертежом.
– Большой плац гарнизона с юга на север имеет склон. Поэтому и виселицу поставили у северной стены, чтобы на южном возвышении смогли расположиться любопытствующие горожане. От места казни их отсекут солдаты, примерно в пять линий. Опасаясь противодействий, Дюк распорядился виселицу поставить вплотную к высокой стене, чтобы солдаты окружали её с трёх сторон, а не с четырёх. Ряды будут плотнее. И это для нас хорошо. В назначенную минуту с вершины стены наши люди набросят на Бэнсона верёвку с большой петлёй, – смешной кульбит, верно? – и быстро втянут на стену, за которой располагаются кухня и интендантский склад. В этом складе как раз будут находиться две кареты, в которых именно в этот час привезут овощи. И в эту именно минуту каретные лошади будут перепряжены под сёдла.
– Подождите, – сказал я. – Какова высота стены?
– Восемь ярдов.
– Вполне хватит, чтобы прицельно выстрелить, пока Бэнсона будут тащить наверх!
– Это нет. Верёвку сбросят лишь в секунду взрыва, так что все будут смотреть в сторону этого взрыва, а никак не на Бэнсона.
– Какого взрыва?
– Дальний северный угол, где вышка с часовым. Там мы закопаем бочонок с порохом и в нужную минуту взорвём.
– Закопаете? Непосредственно в присутствии часового?
– О, это просто. У проезжающей мимо кареты сломается ось. Возница подтащит её к стене с вышкой, выпряжет лошадей и крикнет часовому, чтоб присмотрел за имуществом. За хорошее вознагражденье после смены. Уедет. Привезёт кузнеца и помощника. Те снимут колёса и поставят карету на землю дном. Всё. Внутри кареты разбираем пол, копаем яму, опускаем бочонок, надёжно укрываем фитиль. Потом исправленная карета уезжает.
В минуту казни часовой обязательно будет смотреть во двор – он же человек, ему любопытно. И полупьяный матрос или портовый мальчишка, бредущий с дымящейся трубкой в зубах, присев на секунду, фитиль подожжёт. И потом – бегом-бегом к воротам, с вполне оправданным интересом.
– Как всё просто, – задумчиво сказал я.
– Обычное дело, – пожал плечами мастер этого самого дела. – Остаётся лишь ждать возвращения гонца Дюка. И на следующий день идти смотреть казнь.
Да, оставалось лишь ждать. Несколькими долгими вечерами мы все сидели возле камина, и я, по просьбе вайеровых теней, не торопясь рассказывал о засаде в портовом закоулке, о погоне за близнецами, о Тамбе, Хосе, Каталуке и о том, кто такой этот вот самый Бэнсон.
– Какой чистый человек, – сказал однажды вполголоса Робин. – А ведь мы чуть было не достали его.
– Но как корабль мог спрятаться на дне моря? – не без волненья спросил меня один из теней. – И почему мушкеты не стреляли тогда, на берегу, где мы догнали людей, помеченных Вайером как цели, и где Бэнсон воткнул в Вайера арбалетную спицу?
Как мог, вспоминая рассказ Бэнсона, я его повторил.
И вот в один из таких неторопливых рассказов возле обильного стола и камина, поздно вечером, из мезонина выбежал человек.