Люди сороковых годов

Жуков Юрий Александрович

— Мерзавцы! Какие мерзавцы! — глухо сказал он. — Не только истребляют тысячи людей, но еще пытаются взвалить свои преступления на нас… Это же гиены какие-то! Ну ничего, доберемся до Берлина, рассчитаемся. Жив буду, обязательно постараюсь принять участие в штурме Берлина, где бы ни находилась к этому времени армия. Не удастся добиться передислокации армии — попрошусь командовать бригадой, полком, батальоном, хоть ротой, а в Берлине буду! Очень мне нужно до рейхсканцелярии Гитлера добраться, — есть о чем с ним поговорить…

Катуков нервно чиркнул спичкой, она сломалась. Чиркнул снова, зажигая папиросу, и я увидел, что пальцы его дрожат.

— Сколько

замечательных людей мы из-за него потеряли! Быть бы им инженерами, директорами заводов, учеными, художниками, а пришлось стать солдатами, и вот легли теперь они позади нас на безвестных лесных и степных кладбищах, не успев сказать своего главного слова… Вот вы спрашивали давеча, куда вам поехать, с чего начать. Поезжайте завтра утром к Бойко, только пишите не про него, — о нем и так много написано, и он этого заслужил, — а пусть вам лучше расскажут наши ребята, как погиб Александр Бурда, пока живы свидетели и участники того страшного боя. Вы его, конечно, помните?.. Редкой душевной силы был человек, смотрел я на него и радовался, как он растет. Рядовой шахтер из Донбасса, вышел он в комбриги, и я уверен — до командарма бы дорос, если бы не тот немецкий снаряд… О таких людях поэмы писать надо! Поезжайте, поезжайте завтра к Бойко…

Я отлично помнил Александра Бурду. В последний раз я встретился с ним на пыльном шоссе, — его бригада уходила в прорыв на Томаровку, и он, перед тем как захлопнуть люк, крикнул мне: «В Богодухове встретимся!» Но когда я добрался до Богодухова, его бригада ушла еще дальше. Оседлав важную железную дорогу, она отрезала один из путей отхода немцев из Харькова и храбро вела бой в полном окружении. Добраться туда было уже невозможно. Выполнив задачу, Бурда вывел своих людей на соединение с главными силами, смерть еще раз пощадила его. Но в трудные дни зимних боев, когда наши войска преграждали путь немецким дивизиям, пытавшимся вырваться из корсунь-шевченковского котла, он погиб…

— Мы его похоронили в городе Ружин, — сказал Катуков, — После войны ему обязательно надо поставить памятник, он этого заслужил. Напишите, обязательно напишите о том, как погиб этот человек!..

Утром приехал Шалин в запыленном комбинезоне, надетом поверх генеральского кителя с двумя кутузовскими звездами и другими орденами на груди, умнейший штабист-работяга, который говорил о себе: «Я, как ночная сова: днем — бой, ночью — итоги и новые задачи, а под утро — переезд на новое место». Он даже ни разу не побывал в Черновицах — все было недосуг, и сейчас очень жалел об этом: «Город-то, говорят, красивый, ну уж как-нибудь после войны посмотрю».

Пришел член Военного совета Н. К. Попель.

Генералы надолго уединяются. Потом Шалин, на ходу застегивая планшетку, выходит и зовет меня — он обещал меня подбросить в 64-ю бригаду к Бойко. «Только учтите, — говорит он, — у вас будет не так уж много времени. Мы скоро покидаем этот район, войска уже начали погрузку техники в эшелоны, часть танков пойдет своим ходом. Вы поедете с нами. Больше вам сказать пока ничего не могу».

Мы едем через Городенку, ту самую Городенку, которую в двадцатых числах марта с ходу заняли танкисты Бойко, взяв там в плен большое количество отказавшихся воевать против Советской Армии венгров. Чудесные пейзажи вокруг — буковые рощи, дубравы, живописные селения, утопающие в садах. Шалин восторгается ими, но… на свой манер:

— Прекрасные населенные пункты, — говорит он деловито, — я их очень люблю. Вы себе не можете представить, как здесь удобно

маскироваться. Вот в такой деревне чего только не напихано, а попробуйте разглядеть…

В большом зеленом селе Торговица прощаемся: здесь стоит 64-я гвардейская танковая бригада Бойко, и я иду к своим старым знакомым. Комбриг встречает приветливо, вспоминаем былые встречи на разных фронтах. С ним другой старый знакомый — начальник политотдела бригады Боярский. Оба друзья и соратники Александра Бурды. С тех пор как мы расстались после сражения на Курской дуге, в бригаде много перемен: она стала гвардейской это была мечта Александра Бурды, который пришел в бригаду из 1-й гвардейской после боев на Брянском фронте; 950 солдат и офицеров орденоносцы; в историю бригады внесены уже имена четырех героев: Александр Бурда, Иван Бойко, Иван Адушкин и Василий Шкиль.

Ивана Бойко, дважды Героя, в бригаде ценят и уважают, он для всех непререкаемый авторитет. Но все — от комбрига до рядового солдата постоянно вспоминают Александра Бурду: «Он сделал бы так-то…», «А он говорил…», «Вот если бы он был сейчас здесь…» И сам Бойко постоянно повторяет: «Это Саша сколотил бригаду, это ему мы обязаны всем…» И хотя сейчас комбриг очень занят — заканчиваются последние приготовления к переброске бригады в новый район, — он зовет ветеранов, участвовавших в памятном бою 25 января 1944 года, когда погиб Александр Бурда, и они, усевшись кружком, начинают рассказ о последних часах жизни этого замечательного человека…

Последнее наступление, которое бригада провела под командованием гвардии подполковника Героя Советского Союза Александра Федоровича Бурды, началось 24 декабря и закончилось 1 февраля — пять дней спустя после его смерти. Это была знаменитая Житомирско-Бердичевская наступательная операция. Бригада в составе 1-й танковой армии прошла в общем направлении на юг и юго-запад 410 километров, уничтожив на этом пути тысячи солдат и офицеров противника, около ста танков и самоходных орудий, 255 броневиков и бронетранспортеров и много другой военной техники. Но и сама бригада понесла тяжелые потери: погибло 65 танков, пали на поле боя 132 гвардейца-танкиста, в том числе и сам комбриг. То были неимоверно ожесточенные бои.

Люди шли в бой с подъемом: ведь это был их первый гвардейский поход. Гвардейское знамя бригаде Катуков и Попель вручили в октябре, когда она стояла после жестоких августовских боев 1943 года в лесу у села Бездрик под Сумами. Жили в землянках на месте бывшего переднего края немецкой обороны. Угрюмое было место: рвы, воронки, минные поля, пепелища. Кое-где еще попадались зловещие немецкие плакаты на русском языке: «Каждый, кто появится здесь, будет расстрелян без оклика». Но в бригаде царило великолепное настроение — наступательная операция была завершена хорошо, многие получили награды, пришло хорошо обученное пополнение, были получены новые танки. В батальонах обобщали полученный в боях опыт, учили молодежь.

Катуков и Попель приехали 27 октября 1943 года. Они привезли не только гвардейский стяг, но и орден Красного Знамени, которым бригада была награждена за успешные наступательные бои на Курской дуге.

Перед строем бригады Попель произнес речь:

— Вот и пришел тот праздник, о котором мы с вами мечтали. Помните, как было сказано перед началом наступления: хорошо выполните эту сдельную работу — получите гвардейское знамя и орден на него. Этот день наступил. Как и все, что было в июльско-августовских боях, он останется для нас памятным навсегда.