Люди Талисмана
Шрифт:
Битва была теперь такой жаркой, что все смешалось, и офицеры потеряли контроль над людьми. Все дрались, как могли и где хотели. Битва была жаркой, но длилась недолго.
Варвары овладели Стеной в трех местах, потерпели поражение в двух и снова выиграли в одном. С этих захваченных позиций они устремились вниз, снимая защитников, отбрасывая их, увлекая вниз. Битва перенеслась на улицы, и вдруг все пути, ведущие к центральным частям города, оказались заполненными женщинами и детьми.
Старк потерял из виду Валина. Он надеялся, что тот еще жив и сохранил достаточно благоразумия, чтобы уйти. Но как бы там ни было, теперь
Он перестал о нем думать.
Огромные ворота Кушата все еще сопротивлялись напору варваров, и Старк силой прокладывал путь через площадь. Ларьки мелких торговцев были опрокинуты, кувшины с вином разбиты, и красная жидкость пенилась, растекаясь ручьями.
Привязанные животные кричали и бились, пытаясь избавиться от груза. Они пьянели от запаха крови.
Убитые громоздились грудами. Все оставшиеся в живых защитники города были здесь. Они инстинктивно образовали квадрат и пытались защитить свои теснимые к лобовой части ворот фланги. Каждый камешек у них под ногами сотрясался от ударов тарана. Обшитые железом бревна отвечали ему жалобным стоном.
Знать сошла со Стены. Сидя верхом, они ждали.
Теперь их осталось совсем мало. Яркие мундиры были порваны и испачканы, лица грязны. Но они попрежнему держались прямо и гордо. Старк увидел Рогайна. Руки его были белы, но не дрожали.
Последний раз ударил таран. С горьким криком провисли ослабевшие болты, и ворота распахнулись.
Знать Кушата бросилась в атаку. Как подобает солдатам, они ринулись на всадников Мекха и удерживали их, пока не пали под ударами их мечей. Оставшиеся в живых были смяты животными. Первым в ворота ворвался Сиаран, Много животных пустыни мчалось без седоков. Старк воспользовался одним и пустил животное в галоп. Там, где гуще завязывалась драка, мелькал силуэт в черной броне, и топор его без устали рубил противника. Глаза Старка затмились холодным радостным огнем. Он забыл о талисмане и судьбе Кушата. Старк был свободным человеком. Он вонзил каблуки в чешуйчатые бока животного, и оно рванулось вперед.
Чувство, овладевшее Старком, было таким сильным и ярким, что заглушало страх. Все в нем вилось и трепетало. Прокладывая себе путь через толпу длинной шпагой, он закричал: – Сиаран!
Черная маска повернулось в его сторону.
– Старк!
Землянин снова пришпорил животное: – У моей шпаги пока есть право, ублюдок!
Из отверстия в маске послышался хорошо знакомый голос:
– Тогда пользуйся им! – Черный топор описал дугу, предупреждая друзей и врагов, что это личный бой.
Внезапно они оказались в маленьком круге, в самом центре битвы. Их животные полетели друг на друга, топор описал кривую и шпага, блеснув, рванулась ему навстречу.
Раздался звук металла, и топор упал на землю.
Из глоток варваров вырвался единый вопль. Старк не обратил на него внимания и снова пришпорил животное.
Сиаран потянулся за шпагой, но его рука, ослабленная силой предыдущего удара, оказалась не такой быстрой, как раньше. Эфесом своей шпаги Старк нанес удар по черному шлему так, что металл зазвенел как колокол. Сиаран покачнулся в седле. Это длилось мгновение, но его оказалось достаточно. Старк сорвал с противника маску, отбросил ее и впился руками в незащищенное горло.
Он не свернул эту шею, как рассчитывал это сделать, но все люди кланов замерли не шевелясь.
Теперь
Шея, которую он сжимал, оказалась белого-белого цвета, а руки его скрывались в гриве черных волос, упавших из-под маски на кольчугу. Алые губы были перекошены яростью, удивительная линия щек и подбородка, глаза, горящие злобой и гордостью, как у молодого орла. Прекрасное лицо, но ни в одном мире, ни мужчнны.
В это мгновение всеобщего замешательства она оказалась более быстрой, чем Старк. Ни малейшее изменение в ее лице не послужило ему предупреждением.
Два ее кулака взлетели над его протянутыми руками и ударили в челюсть с такой силой, что его шея чудом не оказалась сломанной. Старк вылетел из седла и оказался на залитых кровью камнях. На мгновение свет померк перед его глазами.
Женщина повернула свое животное. Нагнувшись, подняла топор и посмотрела на своих приближенных и воинов, не сводящих глаз со Старка.
– Я вела вас с честью, – сказала она. – Я взяла для вас Кушат. Пойдет ли кто-нибудь из вас против меня?
Они знали этот топор, но не знали ее. Они тревожно переглядывались, совершенно сбитые с толку. Старк, лежа на камнях, видел ее через застилавшую глаза пелену. Она казалась величественной на фоне неба в своей черной кольчуге, с развевающимися по ветру волосами. Он почувствовал странную боль в душе, нечто вроде холода предвидения, а запах крови, поднимавшийся с камней, дополнил впечатление.
Знать Кушата выбрала этот момент для нападения.
Это странное превращение повелителя Мекхов дало им возможность собрать людей, и теперь они считали, что боги послали им чудо, чтобы спасти их. Там, где не осталось ничего, кроме смелости, они нашли надежду.
– Женщина! – закричали они. – Проститутка! Лагерная проститутка!
С этим словом, как с заклинанием, они кинулись на врага.
Та, что была вождем Сиараном, так глубоко вонзила шпоры в бока животному, что оно закричало дурным голосом и полетело вперед. Не глядя, следуют ли за ней ее люди, она врезалась в гущу людей Кушата. Она носилась среди них, отчаянно работая топором.
Она зарубила троих, двоих оставила истекать кровью на камнях, по-прежнему не оглядываясь на своих.
Люди кланов обрели дар речи.
– Сиаран! Сиаран! Сиаран!
Крики эти потонули в шуме битвы. Все как один последовали за ней. У этих дикарей оставалось только две возможности: сразить ее или повиноваться ей, и они выбрали вторую. Отныне они будут следовать за ней всюду, куда бы она не повела их. Преданность их будет иной, более сильной, чем испытали бы они к мужчине. Так будет до тех пор, пока она не разрушит этот образ, созданный ею самой – образ богини.
Старк едва удержался от смеха. Вместо того, чтобы убить Сиаран, он дал ей такую власть, о которой она, может быть, и не мечтала. Теперь ее не могло остановить ничто, кроме смерти.
“Отлично – мелькнула мысль в каком-то уголке его сознания – отлично!” Мимо него проносились ноги. Они толкали его, переступали через него. Люди дрались над ним, животные едва не наступали на него своими копытами. Страх смерти прояснил его мысли.
Старк встал на колени, но это движение привлекло внимание воина, считавшего его мертвым. Он закричал и поднял пращу, намереваясь сразить Старка, как вдруг упал на землю, и чей-то голос с горечью сказал Старку: