Люди удачи
Шрифт:
– Спасибо, дорогуша, – говорит Мэри.
– Вам чем-нибудь помочь?
– Шарф будьте добры, не для того я столько билась с укладкой, чтобы явиться в паб, как мокрая шавка.
– Укладка чудесная, – улыбается Вайолет, окинув взглядом обесцвеченное подобие нимба вокруг головы Мэри. – Идите сюда, выберите, какой вам нравится.
Пока Мэри примеряет шарфы перед зеркалом, повязывая их то так, то этак, Маргарет подходит к прилавку.
– Знаете, мисс Волацки, я, пожалуй, заодно посмотрю пару туфель для своей старшей. Ступни у нее растут,
– Кожаных?
– О нет, обойдется и парусиновыми, все равно и месяца не пройдет, как понадобится новая пара.
– Скоро нас перерастут, – говорит Мэри, обдирая облупившийся лак ногтем большого пальца.
– Какой у нее размер?
– Кажется, первый, или чуть меньше.
Вайолет наклоняется над коробками, вытащенными с полки, корсет врезается ей в живот. Она еще не разобрала эти коробки, руки не дошли, и вот теперь ей приходится рыться в беспорядочной куче парусиновых туфель на резиновой подошве.
– Первого размера я не нахожу, Маргарет. – Вайолет с громким вздохом выпрямляется и встает. – Но я точно помню, что где-то у меня они были, так что приходите утром, и мы вам что-нибудь подыщем.
Мэри повязывает голову новым шарфом, глядя в зеркало, проверяет, не испачкала ли зубы губной помадой и оборачивается к Вайолет, сияя самой ослепительной из своих улыбок.
– Раз уж я зашла, возьму заодно невидимки и коробок спичек, – говорит она, протягивая монеты.
– Ладно, мисс Волацки, я приведу ее к вам утром, чтобы заодно уж сразу и примерить. Извините за беспокойство, – отзывается Маргарет.
– Ну, что вы, никакого беспокойства. Будьте осторожны, не промокните под дождем.
– Ничего с нами не сделается, нам только до паба добежать, нас ребята ждут.
Они открывают дверь, и входит ночь: шлепают шины по мокрому асфальту, несет кунжутным маслом и жареным мясом из китайского ресторана Сэма Он Вэня, металлически позвякивает калипсо с пластинки, тонкие тени жмутся к автобусной остановке, затаившись на корточках.
– Пока, мисс Волацки.
– Доброй ночи.
– Сколько же угля ты бросила в камин, Дайана? Здесь прямо тропики. – Вайолет обмахивает лицо, входя из лавки в соседнюю столовую.
– Сначала выставь эту ногу вперед, затем другую… ох, ну попробуй еще разок… – Дайана держит Грейс за руки, Грейс пошатывается в материнских туфлях на высоких каблуках. – Для того, чтобы сохранить равновесие, надо стоять прямо, но колени не сжимать.
Радио громко играет Хэнка Уильямса, трещит пламя в камине, раскаленный докрасна уголь рассыпается, ударяясь о решетку.
– Я попросила маму научить меня танцам в линию, – кричит Грейс через плечо и спотыкается о материнскую ногу.
– Только не ушибись, Грейси, еще успеешь в жизни находиться в неудобной обуви. – Вайолет протискивается мимо них в кухню и моет руки.
– Грейси, давай прервемся и поедим. – Дайана вынимает дочь из туфель с перепонкой и усаживает на стул во главе стола.
– От вчерашней говядины ничего не осталось? –
– Нет, к сожалению, сегодня утром я сделала с ней бутерброды для Грейси.
– Ничего, я и без нее найду, чем нас накормить.
Сегодня вечером на столе пустовато, но в кладовой есть покупной заварной крем, а во фруктовой вазе – несколько груш.
Едва Вайолет садится, в дверь лавки звонят.
– Да не открывай, и все. Уже десять минут как закрыто. Утром придут, – вздыхает Дайана.
Вайолет медлит в нерешительности, но все же встает. Этот звонок и лавка подчиняют ее себе так, что она не в силах сопротивляться.
– Должно быть, кто-то из постоянных покупателей. Я сейчас, только выясню, кто это и что ему надо.
– Смотри только, чтобы еда не остыла.
– Я недолго.
Грейс рискованно откидывается назад на стуле, глядя, как ее тетя проходит по тускло освещенной лавке и отпирает входную дверь. Дайана успевает придержать стул дочери, пока тот не опрокинулся.
– Сядь как следует и ешь.
За пару секунд они успевают увидеть цветного мужчину, стоящего под дождем на крыльце, а потом Дайана закрывает дверь столовой, спасаясь от холодного сквозняка.
4. Афар
– Миссис, вы не убавите музыку? – спрашивает тяжело отдувающийся полицейский в форме, возникая в дверях столовой. Свою черную каску он прижимает к животу, его веки подрагивают.
– Выключи приемник, Грейси. Чем могу помочь? Опять сработала охранная сигнализация?
На его лице отражается замешательство.
– Нет… произошло несчастье. С вашей сестрой.
– Что?.. – Дайана выглядывает из-за его плеча и видит в лавке других людей. – Прошу прощения… – говорит она, мягко отстраняя полицейского с дороги.
Грейс сбрасывает туфли на каблуках и в белых носках спешит за матерью.
– Что происходит? – Дайана переводит взгляд с одного незнакомого лица на другое.
Мужчины поднимают головы и оценивающе смотрят на нее.
– Мои соболезнования, миссис Танай. Мы только что прибыли. Ее обнаружил вот этот джентльмен, когда зашел за сигаретами. – Детектив указывает на мертвенно-бледного старика в кепке.
Холодный ночной ветер раскачивает входную дверь, и, только когда Грейс направляется вслед за матерью к кассе, Дайана замечает на полу кровь, пропитавшую подошвы носков ее дочери – белых, с оборочками.
– Стой! – кричит Дайана.
Она оттаскивает Грейс, затем заворачивает за угол, к северной стороне лавки. Вайолет лежит лицом вниз, освещенная низкой лампой с застекленного шкафа, кровь забрызгала белые стены вокруг нее.
– Вайолет, вставай! Что случилось, дорогая? – Дайана порывисто наклоняется, чтобы поднять сестру, думая, что она ударилась головой и потеряла сознание, но, отведя волосы в сторону, видит длинную зияющую рану у нее на шее. Отшатнувшись на каблуках, она кричит: – Кто это сделал?