Люди Весны

Онойко Ольга

Арга потрясённо молчал. Эти мысли отец открывал ему впервые.

— Теперь нас много, — продолжал Фрага. — Мы жили в отдалении и стали живой легендой. К легендам не испытывают ненависти. Но по–настоящему положение дел изменилось, когда с Востока пришла чума и Дом Фраян вступил в Рангану и другие восточные владения с миром. — Фрага чуть улыбнулся. — Так наша Лакенай Золотая стала Лакенай Убийцей Чумы. И если мы в чём–то были виновны пред людьми и богами, Лакенай оправдала нас.

— Поэтому ты решился

выступить в поход?

— Человеку важно быть в правде, Арга. Святой Лага учил нас этому.

Арга в задумчивости прикусил губу.

— Но войска из Аттай вывела другая сила, — сказал он.

Фрага вздохнул и похлопал его по руке.

— Однажды ты станешь мудрым правителем, Арга. Храню надежду, что в моём сердце не так уж легко читать.

— Ты хочешь исправить ошибку? Возродить Королевство и его блеск?

— Может быть, — Фрага усмехнулся. — А может быть, я наконец услышал в призывах церковников истинный голос богини. Несправедливо, что дары Фадарай принадлежат нам одним.

Арга помедлил.

— Ты не чувствуешь уверенности, — сказал он.

— Верно. Дело в другом.

Фрага оглянулся через плечо. К его большому шатру подходила Сарита Драконье Око. Её было хорошо видно, потому что она освещала себе путь магическим огнём на посохе.

Где–то лаяли собаки. Коневолки Арги шумно принюхивались.

— Цания — ключ к Элевирсе, — протянул Фрага. Эти слова он повторял часто. — Только завладев Цанией, мы сможем двигаться дальше… Знаешь, Арга, сколько серебра осталось в казне?

Арга промолчал. Он знал.

— Нисколько, — подтвердил Фрага. — Мы воюем в долг. Вот что поистине меня тревожит. С каждым днём мы увязаем в долгах Церкви — и оказываемся в ловушке. Пресветлая Фадарай желает, чтобы Цветение распространилось на весь мир.

— Фадарай желает, а Церковь настаивает.

— Да. Церковь требует, чтобы мы принесли Цании истинную веру. Только взяв Цанию, мы сможем расплатиться с Церковью — в обоих смыслах. И это ещё не всё. Мир смотрит на нас. Если мы отступим, это будет признанием слабости, клеймом, от которого мы долго не сможем избавиться. А Цания неприступна…

Арга тряхнул головой.

— Фрага, — сказал он. — Вправду ли я слышу то, что слышу? Сорок лет мир верил в то, что Даян Фрага непобедим.

Фрага покивал. Арге почудилось, что лицо его на миг исказила боль. Но тотчас оно вновь стало безмятежным.

— Я стар, — вслух подумал Фрага. — Я помню ещё святого Лагу, ходившего среди людей. Я весенний, и милостью Фадарай я сохранил разум, мой опыт со мной, моя память не знает изъянов. Но силы покидают меня, а с ними уходит твёрдость. Это мой последний поход.

Арга помрачнел. Он знал, к чему клонит отец.

— Пусть это останется между нами, — сказал Фрага. — До времени. Я не буду передавать тебе штандарт. Цанийцы должны знать, что против них идёт сам Даян Фрага. Но я хочу, чтобы решения принимал ты. Пора.

— Отец…

— Я всё ещё здесь, — Фрага усмехнулся. — Я стану помогать тебе советом. Моя слава тебя поддержит. Но старый и слабый человек не должен решать о будущем.

— Отец.

Фрага отпустил локоть Арги и несколько раз медленно присел, прислушиваясь к больной ноге.

— Пойдём, — сказал он, — званые уже собрались.

Шатёр озаряли магические светочи. Яркий белый шар покачивался на посохе Лакенай. Медленно плыли по кругу над головами собравшихся несколько огней, зажжённых Саритой. Чешуя Сариты мерцала в изменчивом свете. Она покрывала левую сторону её головы, а из левой глазницы неподвижно смотрел круглый золотой глаз с вертикальным зрачком — легендарное Драконье Око. Правый, человеческий глаз Сариты живо обращался то к входящим, то к Лакенай.

— Мэна Сарита, — поприветствовал её Арга. Она слегка поклонилась:

— Инн Арга.

С годами голос Сариты становился всё более низким и хриплым — неженским и нелюдским. Перерождение плоти добралось до голосовых связок. Арге подумалось, что спустя век или полтора драконий облик станет для неё привычнее человеческого.

Драконье Око не была весенней. Даже в число Воспринятых Цветением она вошла без охоты. Однако никто не подверг бы сомнению её право находиться здесь, на совете в шатре полководца. Её верность принадлежала не Великим домам и не Церкви, а одной лишь Фраян Лакенай, но верность эта была твёрже когтей дракона.

Лакенай улыбнулась Арге.

— Мэнайта Лакенай, — сказал он, — Фраян Лакенай Золотая! — и она засмеялась.

Первое своё прозвище она получила за цвет волос. Сегодня она увязала их в косу, и толстая коса падала ниже пояса. В простом синем одеянии Лакенай казалась хрупкой.

— Где ты был весь день, Ториян Арга Двуконный? — шутливо сказала она.

— Ездил на холмы, посмотреть на мир сверху.

— Заметил что–нибудь новое?

— Я видел удар мэны Сариты. Что здесь произошло? Я успел поверить, что щит падёт.

Сарита фыркнула.

Она недолюбливала Аргу, и Арга знал это. Но сейчас она находилась в добром расположении духа и ответила охотно:

— Всё, что нарушает целостность щита, ослабляет его. Цанийские магистры иногда открывают в нём проходы — под землёй, чтобы наполнялись колодцы. Они умны и всегда делают это в разное время — чтобы мы не подгадали к этому часу начало штурма.

Арга нахмурился.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Я говорила об этом с инн Фрагой, — отрезала Сарита.