Люди Волка
Шрифт:
— Ну что ж, как-то охотиться я смогу и с ребенком, даже без помощи. Я смогу загонять зверя в ущелье — как мы делали с бизоном. Или устраивать ямы-ловушки для карибу, как ты меня учила. Я смогу выкуривать из нор земляных белок, ловить зайцев и мышей, разорять птичьи гнезда. Мне не нужно будет целыми днями красться за дичью, как мужчине.
— А куда денется ребенок, когда ты делаешь это?
— Если охота небольшая, я смогу носить его на спице. А не выйдет — буду оставлять в каком-нибудь безопасном месте, а потом…
— Что ж, можно и так, — покосилась старуха. — Но поразмысли вот о чем. Вдруг ты будешь охотиться одна, оплошаешь, и тебя прибьет раненый бизон. Видишь, не так все просто. Если мужчина погиб, охотясь, его детки остаются дома в безопасности. А если ты погибнешь — и ребенок с тобой…
— Тогда я договорюсь с другими женщинами — пусть поберегут мое дитя, пока я охочусь, — покачала головой Лиса.
— Или вовсе не заведешь детей. — Кого-ток уставилась на нее, вцепившись руками в колени. — А с Народом что будет?
— Я хочу только одного — любить Бегущего-в-Свете и быть с ним рядом. Почему я должна жертвовать моей свободой?
— Потому что Отец Солнце сотворил мужчин и женщин разными. Скажи-ка мне, что если Бегущий-в-Свете возьмет да и уйдет за холмы? Что тогда, а? Сколько ночей вы не будете спать под одним плащом?
Пляшущая Лиса опустила глаза.
— Вот то-то и оно. В том-то и все горе, девочка моя. Все живое стремится к браку. Это в нас всех сидит. Мужчины еще хуже женщин. Так и норовят засунуть в тебя свою штучку. Но и женщины часто не лучше — молодые женщины, когда они влюблены. Уж такими сотворил нас Отец Солнце.
— И это отнимает у нас свободу?
— Так уж выходит. — Кого-ток пожала плечами. — Еще спасибо Отцу Солнцу, что ему хватило мудрости доверить нам вынашивать и рожать детей. И подумать страшно, что было бы, поручи он деторождение этим глупым мужчинам. Едва Отец Солнце вдохнул в нас жизнь, как люди вымерли бы от их тупости.
Пляшущая Лиса рассеянно водила пальцем по острию копья. «Смогу ли я быть рядом с ним? А если бы пришлось видеть его каждый день, но издалека, — вынесла бы я такое? Смогла бы я сама, по доброй воле, отказаться от Бегущего-в-Свете, чтобы жить здесь на свободе?» Она глубоко вздохнула и поглядела на солнце. Час Обновления еще приблизился. Тяжело было у нее на сердце.
— Ради него, — прошептала она, — я от всего откажусь.
Кого-ток кивнула:
— Может, ты и глупо поступаешь… Но я тебя понимаю!
Он и вообразить себе не мог такого лета. Синий Небесный Человек целыми днями безмятежно глядел на них со своих высот, и лишь редкие облачка скрывали его огромное брюхо. Мошки, комары и москиты тучами кружились над зелеными лугами. На камнях, над желтыми берегами ручья, пробивались молодые березки и ивы. Обрубленная Ветвь, умиротворенно улыбаясь солнечным лучам, собирала в свою кожаную сумку травки и мох — что ни обед, то пиршество! Нежные цветы качались при легком дуновении ветерка, обещая хороший урожай боярышника. В тени берез и ив зеленели побеги щавеля и ревеня.
В небе парили стаи уток и гусей, а временами одинокие вороны. С востока залетали кроншнепы. Высоко в синем просторе кружили орлы.
Волчий Сновидец плавал в заводи у самого ключа. Спасибо струе гейзера — она отгоняет комаров и мошек! Вчера он ходил вместе с Цаплей к Большой Реке. Шум воды потряс его до глубины души. Что за сила, что за мощь! Как будто вся земля отдалась во власть этому неуемному, полному песка и ила потоку!
— Никогда еще вода не поднималась так высоко, — прошептала Цапля, глядя на бурлящие волны. — Никогда.
— Откуда же это взялось?
Она обернулась и сурово поглядела на него:
— Это все твой Великий Ледник, Волчий Сновидец. Неужто Великий Ледник так тает? Только Соленые
Воды так необъятны, но они спокойны, они не бурлят так, как эта река, текущая на север.
Он погрузился в горячую воду заводи и вновь попытался очистить свое сознание. Умиротворение наполнило его душу. Внутренняя борьба почти утихла. С каждой новой попыткой промежутки тишины были все дольше. Цапле хватало терпения.
— Даже ребенок не за один день учится ходить, — напоминала она.
Вода плавно обтекала его тело, мягкими волнами ударялась ему в уши, нежила его. Пение воды заглушало человеческую речь. Шум исчезал в забытье и покое — в покое, полном чистейшего молчания.
Каким-то образом он почувствовал ее присутствие и поднял голову, чтобы увидеть ее без одежды. Даже в старости Цапля была хороша собой. Ее груди, хотя и обвисшие от возраста, все еще были привлекательны, так же как ее плоский живот никогда не рожавшей женщины. А уж о таких стройных руках и ногах мечтала бы любая красавица!
А Пляшущая Лиса? Как она будет выглядеть в возрасте Цапли? Он попытался вызвать в сознании ее образ. Бедра ее двигались, глаза обещали счастье… Его охватило влечение. Плоть его возбудилась.
Он представлял себе, как плывет она по этой заводи, легко и свободно, словно летящая чайка, как отливают на солнце ее иссиня-черные волосы, широкими волнами падая на покатые плечи, как стекают капли воды с ее загорелой спины, как набухают ее груди. Вот она приближается к нему, легко касается его рукой… Он поворачивается к ней, обнимает ее, их ноги переплетаются. Сейчас, сейчас она откроет ему свое лоно — и тогда…
— Что у тебя на уме? — спросила Цапля, прервав его мечты. От неожиданности он хлебнул воды, закашлялся и, потеряв равновесие, опрокинулся на спину.
Цапля бросила взгляд на торчащую из воды мужскую плоть Волчьего Сновидца. В глазах ее вспыхнул недобрый огонек.
— Нет уж, для этого я старовата… Даже с таким красавчиком, как ты.
Он покраснел и нырнул глубже под воду, желая скрыть свой позор.
Она засмеялась и тоже нырнула; ему пришлось еще раз повернуться, чтобы спрятать от нее свое сокровище.