Люди войны

Егоров Виктор

Садимся, ежимся, укладываем паспорта обратно в сумки. Россия - за спиной, что впереди? Там Витя, он уже на связи, он знает, что теперь мы - скоро.

– Вам уже рыбу жарят, Виктор Александрович заказал, - сообщает мне Павел.

– Надо бы где-то купить то, что Виктор называет "вискарем", - говорю Павлу, - он просил меня взять "вискаря" на границе, но не объяснил, что имеет ввиду под этим словом. "Вискарь" - это виски?

– Да, сейчас заскочим в дьюти-фри.

Мы подъезжаем к большому зданию-складу, над которым огромными буквами написано "Дьюти-фри". Ряды товаров, ряды продуктов, я попросил Павла вести меня сразу туда, где выставлены "вискари". Там их сортов двадцать, не меньше. Какой брать? Я в них не разбираюсь, этикетки мне ни о чем не говорят. Вижу, есть "Белая лошадь", кажется, в каком-то фильме или какой-то книге кто-то что-то про эту лошадь говорил.

Павел сказал, что он сам "вискарь" не пьет, но если брать, то лучше тот, что пахнет медом.

– Какой из них имеет привкус меда?
– спрашиваю продавца, расторопного паренька лет двадцати.

Паренек начал говорить про солод, вереск, травы, ароматы, послевкусия. Нам пришлось его остановить, так как Павел спешил: "Покажи, какой тебе нравится, и мы поедем дальше". Паренек уверенно показал на бутылку, похожую на круглую колбу с высоким горлышком, в котором виднелся желтый напиток. "Это не сухое вино?", - спросил я, потому что округлые бока бутылки намекали на что-то мягкое и женское, далекое от крепкого напитка. Продавец решительно мотнул головой в знак того, что никогда не может спутать виски с "сухарем". Но, на всякий случай, американского "Джека" в квадратной черной бутылке мы тоже прихватили за "горло" и кинули в пакет. Платим рублями, около двух тысяч, теперь - вперед, к рукопожатиям, последняя преграда позади.

В поселке Павел притормозил у кафе с надписью "Ксюша".

– Ужин будет здесь, - показал он на крыльцо и дверь, - это моё кафе, вернее, моей супруги, она - хозяйка.

– Вашу супругу зовут Ксюша?

– Это старое название, мы, когда кафе купили, название решили не менять, тут все привыкли: "Ксюша" - это центр приморской жизни.

На площадке перед кафе стояли лишь пеньки, а столики и лавочки скрывались под деревьями с остатками прошлогодних жухлых листьев на полуголых ветвях. Вокруг - ни души. Пусто, как на дороге, пусто, как на улицах, по которым мы ехали.

– А где приморская жизнь?
– спрашиваю Павла.

– Жизнь - летом, - он включил передачу и поехал к фигуре человека, появившегося на дороге.

Когда поравнялись, Павел выскочил и доложил "фигуре" в пятнистой форме: "Привез!". Я понял, что это Виктор Скрипченко, - человек, о котором я много слышал и читал, но которого видел первый раз в жизни.

Он провел меня в калитку мимо часового, затем между домиками с белыми ангелочками в нишах стен, вдоль полуголых нимф и граций у замерзшего бассейна, показал на ажурную металлическую лестницу, корректируя движение: "Сюда", на одну из двух дверей: " В эту", завел в комнату: "Здесь будем жить, снимай пальто, переодевайся". "Зачем?", - не понял я его. "Снимай штаны, примерь вот эти", - он подал мне пятнистые брюки, и я понял, что надо просто выполнять то, о чем он просит.

Выходим опять на улицу мимо часового, над нами уже светят звезды - яркие, как крошечный фонарик в руке у Виктора. Мы оба в военных бушлатах и соответствующих штанах. Сворачиваем к "Ксюше".

– Это заведение принадлежит Павлу, что привез меня сюда, - намекаю Виктору о моей осведомленности в некоторых местных делах.

– Оно принадлежит Галке, а Галка - жена Павла, - объясняет мне Виктор расклад в вопросах собственности.

– Павел согласился меня везти, чтобы я стал клиентом его кафе и у него поужинал?

– Не, всё закрутилось с другого конца, - продолжает объяснять Виктор, - я попросил Павла сгонять за тобой, а Галка предложила покормить нас и пожарить нам рыбу.

– А кто Сережа, что покупал в дороге маску сварщика?

– Детский друг Павла. Я его не знаю. Он сварщик, говоришь? Запомним, пригодится.

Входим в кафе, он ставит пакет на стол, в нем одна бутылка, но какая, круглая или квадратная? Я как этот пакет ему вручил, больше в него не заглядывал.

Достает: квадратная. Не зря я в круглых сомневался.

Американец "Джек", мы наконец-то встретились: я, ты, и Скрипа на волне "Амура". Ну, понеслось!

Воспоминания кружатся, как сны в постели после встречи с "Ксюшей". Ни разу не пришлось увидеть её снова. Может, увижу летом, в разгар приморской жизни?

КРЫШКА

Лежим наутро в роли отдыхающих пансионата "Александрия" в двуспальном номере. Скрипа на одной кровати, я на другой. Под красными шерстяными одеялами, но без простыней. В углах матрасов - стопки постельного белья, что мы давеча забыли расстелить.

– Есть хочешь?
– спросил Виктор, когда заметил, что я пошевелился.

– Нет.

– Спим дальше, - он замолчал.

Слышу: стук в дверь. "Иду!", - кричит громко мой сосед, откидывает одеяло и бежит без тапочек в коридор нашего гостиничного номера. Возвращается, бухается на кровать и вновь натягивает на себя одеяло. "Спи, спи", - советует мне и опять замолкает.

В комнате появляется пожилой дядя в военной форме, я замечаю, что у него круглая голова и усики, после этого закрываю глаза.

Вроде, шуршит пакетами, потом, кажется, открыл краны в душевой кабине и пустил воду. Вот, у спинки кровати топчется, где стоит тумбочка и на ней электроплитка.

Виктор похрапывает, я, похоже, сейчас отключусь вновь после дороги дальней и встречи задушевной. Сплю, но слышу побрякивание какое-то. Не звон, не тиканье, ни тарахтенье, а глухое такое: динь-тинь, динь-тинь. "Серега!
– кричит проснувшийся "отдыхающий" с соседней кровати, - Сними крышку с катрюльки, она, блин, прыгает, как ты под градом!".

В комнате снова бродит пожилой солдат с усиками и оправдывается: "Новостями зачитался на твоем компе, сейчас проверим, о, сварилась. Вставайте, будем завтракать, картошечка готова".

Встаем в пару и ароматах картофельного кипятка. А что, неплохо бы её горяченькую с кусочком сала и крепким чаем с утреца "намять"! Включаем чайник, умываемся - и наша жизнь уже парит и закипает.

За столом Виктор представляет мне утреннего гостя: "Мой детский друг, мы оба из Хабаровска, зовут - Серега". После этого представляет меня детскому другу: "Из Тюмени, он там рядом жил, спортсмен".