Люди зеленого царства
Шрифт:
В тот день, когда из Коломбо приехал столичный профсоюзный босс, чтобы выступить на большом собрании, мистер Тхандапани сопровождал его. Профсоюзные деятели округа рекомендовали Тхандапани гостю как способного пропагандиста. После шумных приветствий, перед выступлением профсоюзного босса мистер Тхандапани попросил разрешения спеть песню. Его представили присутствующим в качестве известного певца, служащего интересам трудящихся масс. К большому удивлению местных лидеров и к удовольствию гостя он начал:
Это наш непобедимый профсоюз, А наш босс — могучий ягуар…В конце раздались громкие возгласы и аплодисменты. Столичный вождь сидел неподвижно на своем стуле, скрестив руки. Когда возвращались обратно, мистеру Тхандапани предложили постоянное место в отделении профсоюза. С неохотой он согласился поступить на должность разъездного представителя с зарплатой по усмотрению начальства. Он не любил постоянной работы, так как она ему надоедала. То ли дело — сегодня он был в одном округе, завтра — в другом, а для разнообразия можно было совершить «безобидный наезд» к одному из больших лидеров.
Мистер Тхандапани старался по возможности пить утренний чай, завтракать и обедать с главой округа. Если тот запаздывал, мистер Тхандапани не упускал случая поворчать:
— Сэр, если вы действительно хотите служить народу, то должны следить за своим здоровьем. На все — свое время, но пренебрегать едой непозволительно.
По воскресеньям, когда собиралось большое число членов профсоюза, он брал на себя роль советника по всем вопросам. Одним махом он решал три дела сразу.
— Это дело о воровстве, — говорил он, бывало, — сварганил этот мошенник, кангани Паланианди, чтобы уничтожить наш профсоюз. Разве я не знаю этого человека? У него свои люди на плантации, он подделывает счета и обманывает несчастных рабочих.
Повернувшись к клерку, он предлагал: «Позвоните, пожалуйста, в полицию».
Перейдя к другому делу, он говорил:
— Это трудное дело, сэр. Клерк, запишите, пожалуйста, все подробно. Наш председатель займется им сам. Разве есть такое дело, которое бы он не мог распутать?
Младшие служащие в отделении страдали от этой бесконечной болтовни, но что они могли сказать человеку, к словам которого прислушивается сам председатель?
Наконец мистер Тхандапани переходил к последнему делу:
— Что касается этого семейного спора, мы должны поехать на плантацию и решить его на месте. Послушай, Рамиа, мы поедем туда на следующей неделе. Я привезу нашего председателя. А вы оплатите проезд на машине.
Он заканчивал день поездкой на близлежащую плантацию. Вместе с главой окружного профсоюза он направился к своему другу, наиболее почитаемому старшему кангани. Его старый друг был удивлен, увидев этого общественного деятеля, который теперь выступал в роли профсоюзного работника:
— О, ты, значит, в профсоюзе орудуешь?
— Да, сэр. Я всегда иду в ногу со временем.
Он помог ему записать его рабочих в профсоюз и намекнул, что хороший обед послужит к обоюдной пользе. После обеда, когда они собрались уезжать, мистер Тхандапани попросил его извинить и остался еще погостить. Перед тем, как лечь спать, он заверил своего друга старшего кангани, что тот может полностью рассчитывать на него. Нет нужды беспокоиться и непосредственно решать вопросы с рабочими плантаций. Утром мистер Тхандапани, получив подарки и деньги, уехал.
В общем, если профсоюзное движение и затронуло жизнь на плантациях, оно почти не изменило образ жизни мистера Тхандапани. Его жизнь текла, как и прежде, словно полноводная река.
Пенсионер
Пенсионер Кандасвами сидит, прислонившись к стене веранды. Ему уже за шестьдесят. У него смуглое лицо, седоватая бородка и такие же свисающие усы, коренастое сложение. На нем старенькое дхоти, потемневшее от грязи и пыли. Верхняя часть тела прикрыта одеялом, зеленые полосы которого теперь стали совершенно черными.
Для него начинается другая жизнь. Прожитые годы легли на плечи тяжелым грузом. Несмотря на беспрерывную болтовню детей и струю воды, бегущую из крана, в его душе полная тишина, которая придавила его к земле. Он сидит прикрыв глаза, наблюдая за беготней детей. Они ничего не значат для него. В конце концов, что эта новая жизнь для него? Сначала детство, потом тяжелая работа, а там и смерть!
Около десяти часов к нему приблизился Мутхан, уборщик бараков. Обычно он начинал уборку с другого конца барака. Приблизившись к комнате Кандасвами, он спросил:
— Старина, как самочувствие сегодня?
— Как? Не лучше, чем вчера. Даже, наверное, чуть похуже. По ночам беспокоит боль в суставах. Кашель тоже замучил. Хуже всего то, что он мешает другим.
— Перед сном натри грудь скипидаром, а также смажь хорошенько суставы. Это должно помочь. А от кашля я достану что-нибудь у лекаря.
— Да, лекарь — это хорошо! У него есть желтая микстура от всех болезней. В наши молодые годы мы называли ее «сарва сандживи», т. е. панацея. Теперь молодые парни называют это лекарство «горячая вода». Э, брат, да разве мне помогут сейчас лекарства! Старость — вот мой недуг. А от этого нет лекарств.
— Не говори так. Вот у белого человека не бывает старости. Он женится и в семьдесят лет.
— Это зависит от того, какую пищу он ест и как живет. А что я ем? Лишь пустой рис да капусту — утром, в обед и вечером.
— Это правда, — соглашается Мутхан, — но надо есть что-нибудь еще, чтобы поддержать себя.
— А что можно сделать на двенадцать рупий?
В этот момент залаяли собаки у верхних бараков. Собаки, лежащие на грязных лохмотьях в закутке, подхватили их лай и бросились бежать вдоль бараков. Дети на дороге начали кричать нараспев: «Дораи! Дораи! Дораи!».