Люди золота
Шрифт:
Джефферсон был только орудием, которым Фокс отлично умел действовать.
Пока Роберт рассказывал о том, что он видел, у Адама Фокса вырывались восклицания то сомнения, то удивления. Комиссар, казалось, слушал Роберта, но на самом деле он следил за выражением лица своего секретаря. Когда Фокс открывал рот и морщил лоб, Джефферсон морщил лоб и открывал рот. Это было настоящее зеркало.
Когда Роберт кончил свой рассказ, на несколько минут водворилось молчание. Секретарь размышлял, комиссар старался ему подражать.
— Это дело очень важно для вас, милостивый государь, — начал Фокс, обращаясь к де-Кервалю.
— Что? — сказал, вздрогнув, Роберт.
— Очень важно… для вас! — повторил комиссар.
— Что вы хотите этим сказать? Объяснитесь!..
— Я хочу сказать, — продолжал Фокс, — что мне кажется очень удивительным, что вы случайно замешались в такое странное, даже невероятное приключение.
— Милостивый государь! — вскричал с негодованием де-Керваль.
— О! Не горячитесь, прошу вас.
— Да, не горячитесь! — повторил как эхо Джефферсон.
— Э! Как могу я слышать без гнева подобные обвинения! Я был свидетелем странного, невероятного, как вы говорите, происшествия; но меня ничто не принуждало идти объявлять вам об этом. Я еще раз подтверждаю мои слова и не позволю никому в них сомневаться.
Секретарь почувствовал, что он сделал ложный шаг, и важным тоном попросил Роберта доказать свою личность.
Де-Керваль тотчас вынул из своего портфеля бумаги, доказывавшие, что он француз и живет в Нью-Йорке с матерью и сестрой. Он объяснил, что узнал накануне вечером о привозе хлопка в Вестфильд и так как последний вечерний поезд уже ушел, то он и решился отправиться верхом. Дорогой его застигла буря, и он сбился с пути.
Этот рассказ был так ясен, что рассеял все сомнения Фокса.
Секретарь извинился и попросил Роберта прийти через час.
После ухода де-Керваля Джефферсон осмелился сказать своему секретарю:
— Извините меня, Фокс, мне кажется, что тут есть какая-то тайна?
— Тайна!.. — прошептал Фокс, пожимая плечами.
IV.
Пергамент
Когда де-Керваль пришел в назначенный час, Джефферсон пригласил его идти с ними на место преступления, и они отправились в сопровождении двух полицейских агентов.
Дорогой Роберт спросил комиссара, не знает ли он что-нибудь относительно этого дела.
Джефферсон закашлялся и взглянул на секретаря.
— Нет, нет, я не знаю ничего, — забормотал он, — но, может быть, мой секретарь…
— Я знаю очень мало на этот счет, — прервал Фокс. — В этой хижине жил некто Вильки. Это был полуохотник, полурыбак, один из тех людей, которые, кажется, бегут от цивилизации. Он рубил дрова и продавал их на пароходы. Эта жалкая жизнь, должно быть, и довела его до того, что он в припадке сумашествия убил свою жену и детей…
— Детей? — спросил Роберт. — Вы думаете, что он сжег своих детей? Это ужасно!.. Но, мне кажется, — продолжал он после минутного молчания, — что я видел только один обгоревший труп!..
— А! ба! — прервал быстро Фокс. — Однако, сколько я знаю, у него было двое детей, когда он приехал сюда три года тому назад.
— Три года тому назад? — повторил Джефферсон. — Однако это очень странное совпадение: три года назад мы были назначены, я — комиссаром этого округа, а вы — секретарем, следовательно…
Коммисар вдруг замолчал. Взгляд, брошенный на него Фоксом, заставил его прикусить язык.
Роберт уже заметил странное влияние Фокса на комиссара, но он был слишком занят событиями прошедшей ночи, чтобы обращать на это внимание.
— Не можете ли вы угадать, — начал снова де-Керваль, — зачем этот Вильки ожидал моего прибытия или скорее прибытия кого-нибудь? Стало быть, ему был нужен свидетель?
— Очень может быть! Свидетель, который немедленно предупредил бы нас… т. е. правосудие.
— Зачем?
— Во всем этом происшествии есть что-то таинственное, что мы сумеем выяснить.
— Да, мы сумеем, — повторил Джефферсон.
В эту минуту они подошли к хижине.
После обычных формальностей был составлен протокол. Фокс с удивлением заметил, что Роберт был прав, говоря, что был сожжен только один труп.
— Что же сделалось с другим ребенком? — спрашивал он сам себя.
— Здесь есть выход!.. — закричал вдруг де-Керваль, исчезая за выступом скалы.
Пользуясь отсутствием молодого человека, секретарь внимательно осмотрел труп Вильки и обыскал все карманы его платья.
Вдруг он заметил в скорченных пальцах Вильки кусок пергамента.
Он схватил его, быстро прочитал и тотчас выслал вон полицейских агентов, велев им выкопать могилу для убитых.
— Да! Тут есть тайна! — вскричал Фокс, оставшись один с Джефферсоном. — Вы были правы… но разве я не говорил вам, что мы ее разгадаем?
— Что же тут такое? — осмелился спросить комиссар.
— Смотрите!..
Кусок пергамента, поднесенный Фоксом к глазам Джефферсона, имел очень странный вид. На нем было написано чернилами несколько шифрованных строк, уже полинявших от времени. Затем была прибавлена еще одна строка шифров, на этот раз написанных карандашом.
Джефферсон вытаращил глаза и поглядывал то на пергамент, то на Фокса, ничего не понимая.
Фокс нетерпеливо показал ему на угол пергамента.
Почтенный комиссар побледнел. Его взгляд выразил страх, смешанный с уважением.
Что же было причиной такого волнения?..
Две простые буквы, которыми заключалась строка, написанная карандашом: Л — З.
Холодный пот выступил на лбу комиссара.
— Это «они»! — прошептал он.
Насмешливая улыбка скользнула по губам Фокса. Очевидно было, что он знал гораздо больше своего начальника.