Людмила Гурченко
Шрифт:
Эх, Марк Герасимович… Что это был за человек! В нем одновременно прослеживалась и огромнейшая сила, и тревожная слабость, и веселый нрав, и грусть в глазах, и природная внутренняя мудрость, и внешняя необразованность в привычном понимании этого слова.
Без папы жизнь словно закончилась. Все опустело внутри, все в один миг стало чужим и ненастоящим. Именно папа помогал и говорил именно такие слова, которые так необходимо было слышать. Что бы ни происходило в жизни Люси, она знала, что вечером, после работы она в суматохе прибежит домой и услышит в телефонной трубке родной и теплый папин голос: «Здравствуй, моя дочурочка!». И как легко
Спасала работа. Ей одной Люся отдавалась полностью и без остатка. А вечером были слезы, грусть, мука. И Бог послал ей новую любовь в лице Константина Купервейса, которому впоследствии суждено было стать четвертым мужем актрисы. Их брак продлился 18 лет.
Со стороны всем казалось, что их брак безупречен, несмотря на столь великую разницу в возрасте — Константин был моложе Людмилы на четырнадцать лет. К тому же они были неразлучны — совместные гастроли (Купервейс был аккомпаниатором Гурченко), вечера, торжественные события. Им многие завидовали, о них нередко судачили и сплетничали.
А все началось на Московском кинофестивале. Людмила Марковна должна была петь, а Константин — аккомпанировать. После репетиции Гурченко подошла к Купервейсу и поблагодарила его, они разговорились, он предложил ей послушать запись рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Спустя несколько дней, Люся вернула запись и сообщила ему о смерти своего отца.
— Я искренне сочувствую! Я знаю, что это такое. У меня совсем недавно умерла бабушка. — ответил Константин.
Сколько сопереживания и уважения было в его тоне. Уважение… Вот что теперь больше всего ценила Люся в людях. О словах любви не могло быть и речи — они все исчезли вместе с отцом Машеньки. С этим человеком она обрела покой и умиротворение.
«Ты ко мне относишься так, как я мечтала об этом всегда!» — часто говорила об их отношениях Люся. Однажды, на съемках фильма «Мама» Олег Попов упал на Люсину ногу, тем самым раздробив ее на 19 осколков. Костя сделал все возможное и невозможное, чтобы облегчить боль и страдания своей жены. Сколько заботы и ласки от мужчины Гурченко никогда не встречала!
А затем пошла череда гастролей. Больше всего Людмила Марковна боялась тех лет затишья, которые она с трудом пережила. Купервейс это отлично понимал. Несмотря на проблемы со здоровьем, Люся работала на износ — по три концерта в день. Вместе они насобирали на «Жигули», потратив все сбережения — в кармане осталось не больше трех рублей. И в этот момент Костя изменился, он начал бросаться фразами, вроде «Я не собираюсь всю жизнь оставаться обычным пианистом!» или «Да чего бы ты добилась, если бы ни я?». Скромный, понимающий Костя… Куда пропал этот милый юноша? Все закончилось летом 1991 года. Гурченко и Купервейс были на тот момент в Америке. Костя судорожно оббегал все магазины детских игрушек. Странно, ведь внуки Гурченко давно вышли из этого возраста. И тогда настало время признаний.
— Я живу с другой женщиной и ребенком…
Эти слова звучали эхом в голове Люси. Это был удар ниже пояса. Казалось, когда Костя об этом говорил, он одновременно боялся ее реакции, но в то же время ликовал. Странное, смутное ощущение. Вера в человеческую верность и искренность навсегда была потеряна. Все! Хватит!
На съемках программы Эльдара Рязанова Гурченко была одна. На вопрос о Косте, она сухо и просто ответила «Мы расстались». Реакция общественности была сравнима с эффектом взрыва водородной бомбы.
Спустя тринадцать лет
«Принять со всей чечеткой, потрохами и эклектикой…»
Доверие! По этому принципу Гурченко не только выбирала друзей и мужчин, но и режиссера. В своей книге «Аплодисменты, аплодисменты» Людмила Марковна выразила свое мнение по этой теме в такой фразе: «Мне кажется, из всех профессий в кино профессия режиссера — самая вибрирующая. Режиссеры — самые неверные люди».
А как дальше трудиться? Как отдаваться работе полностью, если ты не веришь коллегам и партнерам?
Люсе всегда казалось, будто она отпугивала людей. Она не понимала, в чем же кроется причина? Те люди, которым приходилось часто с ней встречаться, нередко в скором времени становились ее друзьями и хорошими приятелями. Ну, а те, кто видел ее всего однажды, очень торопливо отворачивались… И Люсе приходилось снова терпеть неудачи. Самое неприятное, если эти неудачи имели прямое отношение к работе.
Люся жалела, что не оставила папины советы и наставления еще в юности, в семнадцатилетнем возрасте. Но так уж сложилось, но со всем этим багажом она прожила всю свою жизнь. И на первой же минуте знакомства Люся непременно «выделялась».
В актерской профессии в момент приглашения на роль необходимо пройти первый этап — встретиться и познакомиться с режиссером. Как часто первая встреча заканчивалась ничем! Как часто Люся видела недоумевающие лица, которые словно думали: «И что это с ней? В институте, по слухам, хорошо себя зарекомендовала, да и «Карнавальной ночи» была великолепна…». Еще совсем недавно приветливый тон сменялся на какой-то другой, извинительный. А глаза и вовсе потухли…
Люся ничего не понимала. Она не могла разобраться и определиться, как же нужно правильно вести себя? Решила брать пример с других. Также как и все приходила, держала себя, изучала партнеров, молчала. Так дотягивала до проб.
А однажды, она прошла пробы у одного весьма известного режиссера. Он даже сообщил ей в письме, что для повторных проб необходимо поискать грим. И тут Люсю снова нельзя было остановить. В ход пошли «выкрутасы», анекдоты, песенки, чечеточка, шаржики, и харьковские жаргонные словечки… А режиссер-то был довольно сдержанным и интеллигентным человеком. И вдруг на Гурченко смотрел тот же самый взгляд, полный недоумения и удивления: «Что это с ней?». Повторные кинопробы она не прошла…
Роли, которые приходилось играть Гурченко в результате успешных кинопроб, можно пересчитать по пальцам. И причины взять именно ее были нерадостными: нужно было заменить отсутствовавшую в городе либо болеющую актрису, или же ее игру видели в другом фильме, поэтому и берут на роль безо всяких проб.
Но ведь это неправильно! На пробах кажется, что молчаливый и сдержанный человек все прекрасно понимает. А когда дело доходит до съемок, то оказывается, что способности, выраженные на первой встрече с режиссером, и есть тот самый максимум актерских возможностей. Вот отсюда потом и берутся ровные и гладкие роли, не таящие в себе ни капли эксцентрики.