Людоедское счастье. Фея карабина
Шрифт:
Тут одновременно случаются три события. Жереми наконец является с готовым рожком и пихает его в рот Верден, пока она снова не попросилась на руки к вьетнамке, Тереза, о которой мы совершенно забыли, выползает из своего угла, тихо берет старушку за руку и оттаскивает ее к своей магической скатерти, а там с ходу начинает говорить с ней о будущем. В настоящем же времени звонит телефон.
– Малоссен?
Я сразу узнаю этот скрипучий голос. Для полного счастья мне не хватало только Королевы Забо, моей начальницы по линии Изящной Словесности.
– Да,
– Все, Малоссен, нагулялись, пора бы и на службу. Предупреждаю сразу: придется вкалывать!
– А что, дела так плохи? – спрашиваю я на всякий случай.
– Хуже некуда. Полный крах, жуткая накладка, мы по горло в дерьме, вам самое время проявить свой талант козла отпущения.
– А что случилось?
– Понтар–Дельмэра помните?
– Архитектора Понтар–Дельмэра? Короля крупноблочных манифестов? Он прямо стоит у меня перед глазами.
– Так вот, мы должны были сдать его книжку, и все полетело к черту.
(Теперь я начинаю понимать, что к чему. Значит, мне придется тащиться к нему и получать по шее за плюху, в которой я даже не виноват.)
– С шофером, который вез макет книги в типографию, случилась авария. Машина сгорела, книжка тоже.
– А шофер?
– Вы что, Малоссен, любитель транспортной хроники? Конечно, он погиб. Вскрытие показало, что он был по уши накачан Бог знает каким наркотиком. Юный кретин.
– Так чего же вы, собственно, хотите от меня, Ваше Величество? Чтоб я пошел к Понтар–Дельмэру, доложил ему, что наши курьеры, перебрав наркотиков, дохнут прямо за рулем, а потому в гибели его драгоценного творенья виноват лишь я один?
– Настойчиво советую вам придумать что–нибудь поумнее.
(На том конце провода не шутят. И чтобы я как следует все прочувствовал, переходят к графе расходов.)
– Имеете ли вы хоть малейшее понятие о том, сколько денег угрохано на эту книжку?
– Наверно, раз в десять больше того, что она принесет.
– Ошибочка, мой мальчик. Все, что можно было заработать на этой книжке, уже лежит в нашей кассе. Колоссальные дотации городских властей на издание Книги великого Архитектора, в которой он выкладывает начистоту, каким станет Париж завтрашнего дня. Весомая материальная поддержка Министерства капитального строительства, проповедующего политику гласности в этом вопросе.
– Так им и поверили…
– Заткнитесь, идиот, и считайте со мной! Далее. Гигантские расходы на рекламу – их взяло на себя само Архитектурное бюро Понтара! Права на издание за границей – они уже проданы в пятнадцать стран, готовых лизать задницу благодетелю, наводнившему их стройками!
– И те де и те пе.
– Вот именно. – Затем внезапно, тоном глубочайшего сострадания: – Мне говорили, у вас собачка – эпилептик?
Это был удар под дых, поэтому я промолчал. Что позволило Королеве Забо по–прежнему задушевно продолжать:
– И вроде бы довольно большая семья?
– Да, – сказал я. – Недавно она стала еще больше.
– Ах вот как! С прибавлением! Искренне рада за вас.
Еще немного, и эта вечнозеленая девочка запрыгает от счастья и захлопает в ладоши.
– Перечислить вам мои прочие недуги, Ваше Величество?
Пауза. Длинная телефонная пауза. (Что может быть хуже.) И наконец:
– Слушайте внимательно, Малоссен. Нам нужно около месяца на то, чтобы восстановить набор этой проклятой книги. Понтар–Дельмэр ждет гранки в следующую среду. А выйти в свет книга должна была десятого.
– Ну и что?
– Что? А то, что вы возьмете своего младенца в одну ручку, собачку–эпилептика в другую, вырядите свое святое семейство в лохмотья и в ближайшую среду отправитесь на коленях молить Понтар–Дельмэра. Причем вы сами будете так искусно разыгрывать козла отпущения, что он в порыве сострадания даст нам необходимый месяц отсрочки. Плачьте, друг мой, плачьте убедительней, будьте настоящим козлом.
(Спорить бесполезно.) Я только спрашиваю:
– А если я ничего не добьюсь?
– Если вы ничего не добьетесь, придется возмещать всю эту гору бабок, которые мы уже вложили в другие дела, и я сильно опасаюсь, что издательству «Тальон» придется сократить несколько высокооплачиваемых должностей.
– В том числе мою?
– Вашу – в первую очередь.
Щелчок – и разговор окончен. Видимо, у меня было довольно странное выражение лица, когда я тоже повесил трубку, потому что Тереза, все еще занятая интерпретацией руки вьетнамки, посмотрела на меня и сказала:
– Неприятности, Бен?
– Да. Проблемы, о которых ты не предупреждала.
24
С неизъяснимым ужасом Тянь почувствовал, что ледяная рука длинной девицы хватает его за руку. Он едва не отдернул ее, как будто наткнулся на клубок змей. Но в нем вовремя очнулся полицейский. Нужно как можно дольше продержаться в этом притоне наркоманов – о Боже, что за жуткие хари! Даже двенадцатилетнего мальчишку колотит, как осиновый лист! Надо слушать их телефонные разговоры, словом, надо собрать максимум сведений – дело стоит того, чтоб отдать свою руку на растерзание гадалке. И как можно дольше продержать семейство внизу, пока Пастор наверху обыскивает спальню Малоссена.
– Вы не женщина, вы мужчина.
Таковы были первые слова девицы. Сказанные, к счастью, шепотом, но очень неприятным тоном задубевшей в безбрачии школьной учителки. Тянь нахмурился.
– Вы мужчина, надевший женское платье из любви к истине, – пояснила учителка.
Глаза Тяня невольно округлились – естественно, насколько смогли.
– Вы всегда стремились к истине, – продолжала юная старушка все тем же назидательностародевическим тоном.
Тем временем Малоссен спрашивал по телефону, «так ли плохи дела». Тянь решил больше не обращать внимания на этого костлявого экстрасенса и целиком нацелиться на подслушивание телефонного разговора. «А что случилось?» – спросил Малоссен. Голос его казался озабоченным.