Людовик XIV, или Комедия жизни
Шрифт:
— Я никогда не прощу этого вероломной гордячке!
Но почему она так поступила?
— Потому что ей не хотелось во второй раз вступать с вами в близкое родство! Проступок этот меньше позорил ее, королеву-вдову, чем вас, ее сообщника и представителя всего духовного сословия; этот проступок не страшил ее, так как она была уверена в вашем молчании! Если Мариетта не носит короны Франции, если, заглушив свою единственную любовь, она должна была выйти против воли за нелюбимого человека, если прелестные девушки должны были жертвовать своими разбитыми
Кольбер говорил с волнением; кардинал слушал его с ужасом. Все страсти бушевали теперь в сердце Мазарини.
— Нет, нет, мне не нужно будет жертвовать всеми.
Моя любимица Марианна Мартиноци будет счастлива с принцем Конти, а принц Валлийский любит Гортензию Манчини. Он каждую минуту может явиться сюда со своим предложением, и никто не помешает мне отдать ее за него. Если Мариетте не выпала корона Франции, то Гортензия может носить корону Англии. Что ты на это скажешь?
— Конечно, может, если только вы прикажете; она, вероятно, и не заставит себя очень просить. Но…
— Но что же еще?
— Ей придется ждать довольно долго, потому что приятель наш Кромвель обладает очень крепким здоровьем. Вам поэтому надо будет дать ей в приданое по крайней мере шестьдесят фрегатов и восемьдесят тысяч солдат! Не слишком ли это дорого для этой любви, которую, как нам сообщили, королева Гортензия должна будет еще разделить с леди Барбарой Палмер?
Кардинал задумчиво ходил взад и вперед по комнате.
— Так отказать?
— Зачем отказывать? Дипломаты никогда не отказывают! Это значит повредить будущему. Кто может уже теперь предусмотреть все случайности?
— Так какая же, по-твоему, причина, по которой Жермин может не одобрить этого брака, если он, как говорят, тайно предан королеве-матери?
— Я полагаю, что ему гораздо выгоднее видеть Карла Второго неженатым. Во Франции он всегда может считаться вторым супругом королевы-матери Генриетты и быть ее полным властелином; в Англии же его особа возбудит только общее презрение и будет лишена всякого влияния.
Секретарь торопливо подошел к окну.
— Странный ты человек! В чем заключается это влияние? Не в командовании ли несчастным псевдодвором Сен-Коломбо и пожилой дамой, живущей на французскую пенсию?
— О, Жермин не совсем глуп, эминенция. Кто знает, какие честолюбивые надежды удерживают его здесь. У королевы Генриетты — дочь, а у королевы Анны — два сына! Принц идет!
Кольбер отошел от окна.
— Кто с ним?
— Экс-канцлер и лорд Жермин.
Легкий стук в дверь прервал разговор. Камергер вошел в комнату.
— Его королевское высочество принц Карл Валлийский просит частной аудиенции по личному, очень нужному делу.
— С удовольствием, Фонтане.
Кардинал, улыбаясь, вышел на середину комнаты.
Кавалер отворил дверь, и вошел старший сын и наследник казненного английского короля Карл Стюарт II. Ему было
— Ваше королевское высочество доставляете мне большое удовольствие своим визитом; я заключаю из него, что дело касается государственного вопроса.
— Дело мое касается наших личных, но вместе с тем и государственных интересов, эминенция; оно вполне одобрено ее величеством моей матерью и составляет предмет моего пламенного желания.
— Я был бы совершенно счастлив служить вам, принц, насколько мои обязанности в отношении Франции позволяют мне это.
— О Франции тут и речи нет. В этом деле вы один все можете, потому что оно касается вашего семейства; вам стоит только сказать «аминь» и дать свое благословение. Одним словом, я давно уже питаю глубокое уважение и страстную любовь к синьоре Гортензии Манчини, благородной племяннице вашей эминенции, и прошу теперь же, с согласия королевы-вдовы Англии, ее руки. Дом Стюартов может выразить вам свою горячую признательность и достойно оценить Гортензию, только предложив ей разделить со мною английский престол. Я убежден, что синьора разделяет мои чувства.
— Я действительно заметил ваше милостивое внимание к моей племяннице, ваше высочество, но считал это за одну только любезность с вашей стороны и даже не подозревал, что ваши намерения простираются так далеко. Если же это должно случиться именно теперь, когда моему дому предстоит так много перемен, я сожалею об этом. Вы пришли слишком поздно или, вернее, слишком рано! Я нахожусь в страшном затруднении.
— Каким же это образом, эминенция? — Карл весь вспыхнул. — Должен ли я принять ваш ответ за отказ?
— Нисколько. Надеюсь, вы не будете сердиться на меня. Это обстоятельство настолько важно, что руководствоваться только личной страстью невозможно.
— Мне, однако, в высшей степени интересно это знать.
— Предложение ваше пришло слишком поздно, ваше высочество, потому что мой племянник и единственный наследник — Арман де ла Порт, маркиз де ла Мильерей, получил мое согласие на брак с Гортензией.
— Но не согласие самой Гортензии…
— Можно обнадеживаться, но пока он его не получил, поэтому ваше предложение пришло слишком рано, не говоря уже о вас, принц…
— Я дурно понимаю противоречия, господин кардинал!
— Королевская фамилия Стюартов уже более десяти лет считается высоким гостем Франции, и я надеюсь, что, несмотря на бедствия собственной междоусобной войны, мы ничего не упустили. Несмотря на жертвы, которые родство вашего дома с Бурбонами возложило на последних, несмотря на вспомогательные войска и деньги, которыми мы щедро жертвовали вашему печальному делу, — Мазарини пожал тут плечами, — несчастный поход пятьдесят второго года уничтожил все надежды вашей династии.