Людовик XIV
Шрифт:
Но самая главная побудительная сила здесь — желание обеспечить надежную границу, вытекающее из древних традиций, которыми руководствовались прежние правители. Все происходит так, как если бы юристы и дипломаты Его Величества написали черным по белому заключительную часть программы возвращения территорий, которую предвидели Людовик XIII и Мазарини.
Легко догадаться сегодня, что Людовик XIV выдвигал максимальные требования в расчете на то, что удастся получить хотя бы шестую часть того, на что он рассчитывал (последующий ход событий подтвердит это). Если Людовик и хочет поживиться остатками испанских владений в Нидерландах, то он вовсе не жаждет иметь чрезмерно длинную границу с Соединенными Провинциями. Он понимает, что овладение устьями Шельды может помирить за наш счет Англию и Голландию, эти две протестантские страны, две «морские державы» Европы. Итак, Людовик XIV играет, при помощи де Лионна, тонкую и не лишенную логики игру, которая заключается в том, чтобы напугать Испанию
В начале весны 1667 года король Франции предъявляет свой ультиматум, подкрепляя его полным набором своих козырей. В конце апреля начались в Бреде мирные конференции при участии Англии, Нидерландов, Швеции, Дании и Франции. Они кажутся затяжными, но все может измениться: примирение Лондона и Соединенных Провинций способно сорвать французский проект или сделать его выполнение опасным. 8 мая Людовик посылает краткое изложение «Договора о правах» королеве-регентше Испании; 9 мая он посылает копию этого документа, переведенного надлежащим образом «Их Высоким Могуществам Генеральным штатам», сопроводив ее письмом, объясняющим разрыв мирных отношений{201}. Голландцы, чрезвычайно обеспокоенные, делают попытку нанести решительный удар Англии: 14 июня Рюйтер подходит со своим флотом к самому Лондону, 31 июля в городе Бреда подписан мирный договор.
Вдова Филиппа IV высокомерно отвергает просьбу Франции. Она не желает ни отчуждать, ни уступать «ни единой деревни, ни единого хутора Нидерландов»{113}. Этот типично испанский ответ нисколько не учитывает соотношение сил, которое явно благоприятно Людовику XIV. В течение многих месяцев король покупает или строит корабли, отливает пушки, создает склады продовольствия, размещает гарнизоны вдоль северных границ, устанавливает артиллерийские парки.
Часть этих приготовлений делается французами в открытую, без вызова, совершенно спокойно, с осознанием своей силы.
19 января 1666 года Тюренн проводит в Бретей (Пикардия) осмотр десятитысячной армии. Король не только присутствует на параде своих королевских частей и нескольких отборных полков, но еще и инспектирует, расспрашивает, награждает или наказывает. Он принимает участие в маневрах, руководит пробным боем. Кольбер сокрушается из-за высокой стоимости парадов{113}. На самом деле, чтобы придать больший блеск этой новой школе Марса, которая подчеркивает заслуги юного Лувуа и дает представление о достигнутых успехах за последние пятнадцать лет, Людовик повелевает близким, а иногда и некоторым придворным сопровождать его. Развертывание войск происходит обычно в Гробуа, Муши, Море, Фонтенбло, в окрестностях Конфлана и Коломба, но чаще всего на равнине Уй. 5 и б мая 1666 года королевская кавалерия (гвардейский корпус, жандармы, легкая кавалерия, элита нашей армии), французские и швейцарские гвардейцы дефилируют перед королем, королевой и многочисленными вельможами и дамами. Но самые громкие аплодисменты и наивысшее удовлетворение короля вызывает появление пятилетнего Монсеньора во главе своего дофинского полка. С 8 января 1666 года по 22 апреля 1667 года Людовик XIV посвящает не менее двадцати двух дней для объезда своих войск{167}.
«Король шутя захватывает Фландрию»{96}
В мае 1667 года Людовик XIV бросает хорошо обученную пятидесятитысячную армию без объявления войны на штурм Фландрии. Испанский губернатор Нидерландов Кастель-Родриго располагает всего лишь двадцатитысячным войском. Он знает, что только чудо может его спасти от поражения{113}. Он лишь с грехом пополам может укомплектовать гарнизоны своих фортов. Следовательно, начинающаяся кампания может вылиться лишь в осадную войну{215}. А осадная война, даже если обороняющийся находится в слабой позиции, никогда не бывает простой военной прогулкой. Все полководцы это хорошо знают — и маршал д'Омон, который командует корпусом, развернутым на западе, и маршал де Креки, которому поручено прикрывать военные операции с востока, и виконт де Тюренн, командующий центральной армией.
Король доверяет своим компетентным специалистам. Он разделяет намерение де Тюренна, открывает Вобана, который тотчас же внушает ему доверие. Он скорее царствует, чем руководит своими армиями. Впрочем, часть двора и правительства ему помогает и восхищается им. Людовик выехал из Сен-Жермена 16 мая. С 20 по 24 мая он произвел смотр своих войск в Амьене в присутствии королевы (разве эти солдаты не являются защитниками прав Марии-Терезии?), герцогини де Лавальер (королевские грамоты относительно герцогства де Вожур датированы этими числами мая), которая перестала ему нравиться, и Атенаис де Рошешуар (прекрасной маркизы де Монтеспан, звезда которой восходит и сияет). 25 мая этот мини-двор удаляется в Компьень. С 8 по 14 июня, с 20 июля по 4 сентября королева, несколько вельмож и дам вернутся, чтобы чествовать галантного победителя, вышедшего, как им кажется, из поэмы Ариосто. Создается впечатление, что герои Волшебного острова переселились в Нидерланды. А «права королевы», в которые никто всерьез не верит, — не становятся ли они залогом для большого рыцарского турнира?
Театр этих причудливых подвигов вроде бы соблюдает три известных классических правила, взятых из Аристотеля: единство места (Фландрия), единство действия (всем управляет Людовик XIV) и даже единство времени, ибо осажденные города и крепости быстро сдаются, не в силах противостоять бешеному натиску французов и искусству их инженеров. Д'Омон берет Берг, Вёрне, Армантьер и Куртре. Тюренн овладевает Беншем, Шарлеруа и Атом (Шарлеруа был сдан маркизом де Кастель-Родриго в развалинах: Людовик остановится в нем со 2 по 17 июня, чтобы восстановить фортификации города и разместить в этой крепости французский гарнизон{167}). Король руководит осадой города Турне, который тотчас стал мил его сердцу и остался таким на всю жизнь. Здесь была вырыта траншея 22 июня, город сдается 25-го, замок — 26-го. Штурм города Дуэ и его взятие осуществляются в пятидневный срок. Король уже здесь 2 июля, в субботу, когда его армия окружает город. Дуэ капитулирует 6-го, и король вступает в него 7-го. Но въезд победителя в город был обставлен скромно. Поскольку борьба велась за наследство королевы, Людовик и Мария-Терезия устроили торжественный въезд в Дуэ вдвоем позже, через две недели после его взятия. Форты сдаются один за другим, и Людовик их собирает, как зрелые плоды. 1 августа Ауденарде сдается королю после пятидневной осады, проведенной под руководством маршала д'Омона. На следующий день Людовик овладевает Алстом. 10 августа он располагается лагерем недалеко от Лилля с намерением осадить эту столицу Валлонской Фландрии. Лилль был одним из самых укрепленных городов Нидерландов, но он продержится всего лишь девять дней, после того как будет вырыта траншея, и его капитуляция будет подписана в ночь с 27 на 28 августа{167}. Вобан много сделал для быстрейшего проведения этой операции.
В течение этого славного боевого лета, когда Людовик с легкостью увенчал себя лаврами победителя, подстегиваемый еще желанием поразить свою Атенаис, двор и военные с интересом следили за поведением молодого монарха. Письма маркиза де Сен-Мориса, датированные 1667 годом, содержат наброски портрета короля во время похода, написанные с натуры. Наш король полностью отдается игре в войну со всеми ее трудностями, тяготами, опасностями. «Если надо, он спит на соломе». «Он проводит всю ночь на бивуаке и ложится спать только утром» (3 июля); «он отправляется на бивуак каждый день и покидает его лишь с восходом солнца» (18 августа). На военных советах перед началом операции «он очень мягко обращается с подчиненными». «Его армия и его завоевания занимают его полностью». «В опасных ситуациях он проявляет большую твердость и ведет себя ровно и спокойно, как на балу». Он рискует собой как из личной храбрости, так и для того, чтобы показать пример своей армии. В конце августа, во время осады Лилля, он «каждую ночь и часть дня проводит верхом под огнем пушек вражеской крепости, он бывает на всех бивуаках, появляется на батареях, но никогда не спускается в траншею, потому что его офицеры категорически возражают против этого; а однажды, узнав, что они подставляют себя под обстрел, он (король) говорит им: «Раз вы хотите, чтобы я берег себя ради вас, я тоже хочу, чтобы вы берегли себя ради меня».
Людовик, который все время проводил верхом и почти не спал, похудел, лицо его вытянулось, и манера одеваться изменилась. «Он сильно загорел, осунулся», стал носить одежду из «буйволовой кожи, и волосы у него были часто взъерошены». Но он может также появиться «очень опрятно одетым». «Он тратит много времени на то, чтобы как следует одеться; кончики его усов завиты кверху, иногда он проводит полчаса перед зеркалом, чтобы уложить их как следует при помощи воска»{93}. Именно так герои Ариосто, приукрашенные образцы версальских праздников, представляют себе военные игры, за которыми последуют для них еще более сладкие удовольствия.
Начиная с июля Европа обеспокоена явными и быстрыми успехами французов в Нидерландах. Это способствует ускорению переговоров в Бреде открытому сближению между Англией Карла II и Голландией великого пенсионария Яна Де Витта (у которого все больше и больше вызывают опасение французские «союзники») и, наконец, заключению Тройственного союза, подписанного в Гааге в январе — мае 1668 года. Соединенные Провинции, Англия и Швеция грозят Франции войной в случае, если она вздумает закрепить за собой свои завоевания 1667 года и откажется от посредничества. Со своей стороны, агенты Людовика XIV проводят в Империи настоящую политику обольщения (особенно при помощи звонких монет), а нашему послу в Вене де Гремонвилю удается добиться от Леопольда I 19 января 1668 года согласия заключить тайный «договор о разделе» Испании и ее колониальной империи: в данном случае «права королевы» лишь своего рода задаток, частичная уплата в счет платежа за долю, зарезервированную Францией Людовика XIV на случай пресечения рода мужских наследников испанской ветви Австрийского дома{113}.