Люси Салливан выходит замуж
Шрифт:
Мы с Шарлоттой на некоторое время умолкли.
— О боже, — возобновила Карен свои стенания. — Как я теперь поеду в Шотландию? Я уже всем рассказала про Дэниела и про то, какой он богатый. Мы собирались поехать туда на машине, а теперь мне придется платить за проезд, а я присмотрела себе новый жакетик, а теперь у меня не хватит на это денег. Ненавижу его!
Она снова потянулась за бренди. Это был очень дорогой, редкий сорт бренди из тех, что богатые люди дарят друг другу на Рождество. Его обычно не пьют, а ставят на полку в качестве декоративного украшения,
— Откуда у тебя эта бутылка? — спросила я Карен.
— Взяла из квартиры этого мерзавца, когда уходила, — злобно буркнула Карен. — Жаль, что больше ничего не прихватила.
И снова полились слезы.
— У него такая красивая квартира, — голосила Карен. — Я собиралась обставить ее по-новому, собиралась купить кровать из кованого железа, которую видела в журнале. Какой же он гад!
Да, да, да, именно.
— Надо ее успокоить, — сказала я Шарлотте.
— Может, ей надо поесть, — предложила она. — Да я и сама бы не отказалась.
Но, как обычно, в холодильнике нашелся только обезжиренный йогурт с истекшим сроком годности.
И поэтому мы отправились в наш карри-бар, чем вызвали у обслуживающего персонала недоумение, потому что все знали: мы ходим туда только по воскресеньям.
— Ой, а я был уверен, что сегодня понедельник, — пробормотал по-бангладешски Павел Кариму, пока мы усаживались за наш любимый столик.
— Ага, и я тоже, — подхватил Карим. — Надо же, как мы все перепутали. Сегодня-то еще воскресенье. Ладно, ты подай им вино, а я пойду на кухню, скажу шефу, чтобы готовил курицу. Да, опростоволосились мы сегодня.
— Нам, пожалуйста, белого вина, — сказала я Махмуду, но Павел уже шел к нам с бутылкой.
Меню нам давно не приносили, потому что мы всегда заказывали здесь одно и то же: одно овощное брияни, две курицы тикка масалас, рис пилау и белое вино. Варьировалось только количество бутылок, но всегда не меньше двух.
В ожидании заказа мы смогли получить более или менее полное представление о том, что произошло у Карен с Дэниелом.
У Карен сложилось впечатление, что Дэниел влюблен в нее, и она решила, что настала пора озвучить их чувства. И тогда они успеют купить обручальные кольца еще до поездки в Шотландию, где осчастливят приятным известием родителей Карен. Но Дэниел был возмутительно сдержан и немногословен, когда дело касалось чувств, и Карен пришлось взять инициативу в свои руки, чтобы не сорвать распланированный ею график. И поэтому, не сомневаясь в утвердительном ответе, она напрямую спросила Дэниела, любит ли он ее. А Дэниел взял и заявил, что она ему очень симпатична.
На что Карен сказала, что ей приятно это слышать, но любит ли он ее?
Дэниел сказал, что с ней очень интересно и что она очень красивая.
Карен сказала, что она и сама об этом знает, но любит ли он ее?
— Кто знает, что такое любовь? — увильнул Дэниел, явно теряя терпение.
— Отвечай мне: да или нет, — потребовала Карен. — ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ?
— Боюсь, моим ответом будет «нет», — сказал Дэниел.
За чем последовало крушение
— Негодяй, — всхлипывала Карен.
Махмуд, Карим, Павел и еще один официант, называвший себя Майклом, сочувственно кивали. Они ловили каждое слово Карен. Павел чуть не плакал.
Карен одним махом осушила бокал белого вина (правда, немного пролилось на подбородок) и наполнила его снова.
— Ще бтлку, — крикнула она собравшимся вокруг нас официантам, взмахнув пустой бутылкой.
Мы с Шарлоттой обменялись взглядом, говорившим: «Она уже выпила достаточно», но ни одна из нас не посмела сказать этого вслух.
Карим принес еще вина и, ставя бутылку на стол, проговорил:
— Это за счет заведения. Примите наши соболезнования.
В конце концов и я, и Шарлотта тоже опьянели: мы хотели помешать Карен напиться еще сильнее и поэтому старались сами пить как можно больше, чтобы ей досталось меньше. Но это не помогло: только пустела одна бутылка, тут же появлялась следующая.
И мое настроение стало потихоньку подниматься.
Карен совсем запьянела. Она пыталась зажечь сигарету не с того конца, запачкала оба рукава соусом и опрокинула стакан воды в мои овощи, буркнув в качестве оправдания: «Все равно на вид они совершенно несъедобные».
А потом, к моему полному ужасу, она медленно уронила голову в тарелку с курицей тикка масалас.
— Скорее, Шарлотта, — запаниковала я. — Подними ее, она захлебнется.
Шарлотта за волосы выдернула Карен из тарелки. Карен обратила пьяный бессмысленный взгляд на Шарлотту.
— Какого черта ты делаешь? — спросила Карен. С ее лба стекал соус, в волосах застряли рисовые зерна.
— Карен, у тебя был обморок, — выпалила я. — Ты только что упала лицом в тарелку. Думаю, нам пора домой.
— Отвали, — еле ворочая языком, сказала Карен. — Это никакой не обморок. Просто я уронила сигарету на пол. И нагнулась, чтобы поднять ее с пола.
— А-а, — протянула я с облегчением и в то же время смущенно.
— Уж не думаешь ли ты, что я не умею пить, а? — грозно спросила она меня, а потом подозвала Махмуда. — Иди сюда. Скажи, я тебе нравлюсь? Ну, говори!
— Очень нравитесь, — от всего сердца подтвердил Махмуд, думая, что наконец-то ему улыбнулось счастье.
— Само собой, — хмыкнула Карен. — А ты мне — нет.
Махмуд, кажется, обиделся, поэтому я дала ему большие чаевые, когда мы уходили. За ужин тоже пришлось платить мне, потому что Шарлотта из-за всех этих волнений забыла сумочку дома, а Карен хоть и попыталась выписать чек, но была слишком пьяна, чтобы удержать ручку.
Мы с Шарлоттой приволокли Карен домой и положили ее на кровать, не раздевая.
— Попей водички, Карен, будь хорошей девочкой, а то завтра, когда проснешься, тебе будет очень плохо, — ворковала Шарлотта, подсовывая под нос Карен пол-литровый стакан воды. Шарлотта и сама была не очень-то трезва.