Люся, которая всех бесила
Шрифт:
Зазвонил телефон.
Она посмотрела на крохотный экранчик — Ветров — и не стала отвечать.
Ей надо было пересобрать себя заново.
Оценить ущерб и понять, как жить дальше.
Дальше без Ветрова не хотелось, хотелось с ним, вот ведь напасть.
Даже несмотря на его ублюдочные мотивы — утереть нос Великому Моржу, — все равно.
Жесть как она есть.
Ах Люся, Люся, лапка увязла, всей жабке пропасть.
Она готова была придумать ему тридцать три оправдания, не сходя с места, она готова была признать, что, возможно,
Ветров решал свои проблемы с Великим Моржом, а Люся… что Люся? Всего лишь инструмент.
— Соберись, — велела она себе, — это еще не конец света.
В окно машины постучали, и она невольно вздрогнула от неожиданности.
На улице стоял один из двух охранников-эфэсбэшников, она поздоровалась с ними утром на парковке.
Поморщившись, Люся опустила стекло.
— Людмила Николаевна, с вами все в порядке?
— Все отлично, — процедила Люся, вдруг озверев от того, что она даже оплакать несбывшуюся фантазию без посторонних не может.
Стало так душно, так тесно, что она поспешила тронуться с места, сцепив зубы и часто моргая. К черту слезы, Ветрова, охрану, маньяка и всю ее жалкую жизнь.
Сейчас есть проблемы посерьезнее, и они у внучки Великого Моржа.
Краеведческий музей, вопреки Люсиному ожиданию, вовсе не пустовал. Бродили по залам школьные экскурсии, а вокруг прилавка деда-коркора с его керамическими статуэтками толпились покупатели.
Николай Иванович, увидев Люсю, озорно подмигнул ей, продолжая бойкую торговлю.
Носов постарался, сделал отличные снимки фигурок с захватывающими и порой бесстыжими сюжетами, и в комментариях к материалу эти фигурки получили неслабую часть славы. Местами даже потеснили тот вопиющий факт, что мастер — коркор.
Люся подошла ближе, разглядывая товар. Ее внимание привлекла статуэтка, где Черномор похищал Людмилу. Вожделение и невинность.
— Никогда не могла понять, — заметила Люся, — зачем он все-таки ее упер. Лады — не то, от чего прутся марены.
— Да-да, — подхватил Николай Иванович оживленно, — марены прутся от ярилок, факт. Но способны они и на настоящую одержимость, и тогда им становится плевать на условности вроде вида. Дездемона была домовихой. Завернуть вам Людмилу?
— Нет, — покачала головой Люся, — мне с десяток вот этих милых ягов, грудью защищающих лад. Будут подарки на Новый год.
— Прекрасный выбор, — одобрил дед, ловко выдав сдачу пышнотелой бояне. — Минуточку, милая.
— Я никуда не спешу.
Деньги Николай Иванович отказался брать у нее категорически.
— Люсенька, — сказал он хитро, — я благодаря вашей статье трехлетний запас фигурок сбыл.
Это было неловко, и Люся расстроилась.
— Ну давайте я вас хотя бы кофе с десертом угощу! Внизу чудная кондитерская.
— А давайте, — оживился дед.
Они дождались, пока поток покупателей
— Сказка ложь, да в ней намек, — пробормотала Люся, поспешно отведя взгляд от лягушки, — о том, что жизнь еще страшнее сказок.
— Вас кто-то огорчил? — проницательно спросил дед.
Она пожала плечами:
— Просто иногда все кажется очень сложным. Знаете, вечный вопрос: почему я — это именно я, а не прекрасная лада Людмила, за которую отважный яг Руслан был готов умереть?
— Ну, нет, — засмеялся Николай Иванович, — отважный яг Руслан был готов умереть вовсе не за Людмилу, а ради подвига. Ради Людмилы был готов умереть мерзкий марен Черномор. А меня, знаете, умиротворяет сбалансированность природы. Например, у маренов много неприятных черт, но у них же самоисцеление и регенерация. Мы созданы такими, какими способны выжить.
— А как же коркоры?
— Коркоры — это удивительные с точки зрения эволюции создания. Ради выживаемости вида они смогли откинуть способность перекидываться. Уже более трехсот лет никто не видел трехголовых ящеров.
— Если их никто не видел, это не значит, что их больше нет.
— Милая моя, — Николай Иванович фыркнул, — вы представляете себе размер взрослого змея? Это вам не стог сена!
— Почему они были такими злобными, как вы думаете?
Официантка в простонародном сарафане принесла им кофе и пирожные. Николай Иванович одобрительно крякнул, надкусил «картошку» и сразу «Анну Павлову» и только потом ответил:
— Я понял, кем являюсь, довольно поздно. Смешно, но первые пятнадцать лет своей жизни был уверен, что родился банником, пока не повстречал девчушку вроде тебя. А она как завизжит… В прежние времена все влиятельные люди держали при себе нижних архов, чтобы они смотрели и видели. Поэтому царевичу — лягушка как высшая награда.
— Фу, — сказала Люся, ковыряясь ложечкой в «красном бархате». Аппетита не было.
— Когда ящеры исчезли, то и острая необходимость в нижних архах пропала. Какая разница, банник, марен или кимор твой гость? Хоромы-то он тебе всяко не спалит.
— И откуда вы все это знаете только?
— Когда я понял, что коркор, то превратился в настоящего книжного червя, читая все подряд. Даже до монастырских манускриптов добрался… — тут его взгляд вдруг стал мечтательным. — Между прочим, в нашем городе тоже живет одна барышня, ценительница древних текстов, она у меня на онлайн-аукционах несколько лотов увела. Ниночка-звездочка у нее ник.
— А, — сказала Люся, неожиданно для себя засмеявшись, — вот уж звезда так звезда, всем звездам трындец.