Люся, которая всех бесила

Алатова Тата

— Ты помнишь, кому ты это рассказываешь? — язвительно уточнил он. — Я вроде как опер.

Однако Люсю нелегко было заставить замолчать, когда она молчать не хотела:

— Представь ситуацию, когда к тебе приходят два оппонента и у каждого своя правда. На чью сторону ты встанешь? Того, кто кажется тебе честнее, или того, у кого доказательств своей правоты больше? Я просто не могу принять за истину твое утверждение, что ты или твой отец не знали про убийства навей в этом клубе.

— Ты поэтому полезла сегодня к охране?

Испугалась, что за твою безопасность отвечает убийца? — криво усмехнулся он.

— Может быть.

— Хреново тебе, наверное, живется, Люсенька.

— Нормально, — ответила она почти искренне. — Просто не надо идти на поводу у эмоций, и все как-нибудь образовывается.

— И чем тогда ты отличаешься от бездушных навей?

Эта фраза ее вывела из себя словно по щелчку.

Раз!

И уже не хочется ничего раскладывать ни по каким полочкам, а примитивно вцепиться в космы проклятого марена и завывать на манер булгаковской Маргариты: знай ведьму, знай!

Люся даже спрятала руки за спиной, чтобы не поддаться порыву.

Он тихо рассмеялся и повернулся к ней спиной, снова закопошился в холодильнике.

Люся, размеренно дыша, отступила назад.

Шаг.

Еще шаг.

Да пошел он к черту.

Поговорили, называется, как взрослые люди.

Глава 13

Проснулась Люся от непривычной тишины, и ей понадобилось несколько минут, чтобы понять: суббота.

Прежде Нина Петровна в выходные дни пекла сырники и в лицах пересказывала очередной сериал: а Серкан Болат как сверкнет глазами!..

Но в последнее время старушка появлялась все реже, и это начинало беспокоить. Люся помнила, в каком удручающем состоянии была соседка, когда они познакомились. Это случилось через несколько месяцев после того, как Великий Морж купил ей эту квартиру. Ремонт еще был в процессе, Люся забежала проверить плиточников и наткнулась на лестничной площадке на встревоженную женщину средних лет.

— Не открывает, — пожаловалась она с доверчивой растерянностью, — а ведь куда ей было уйти, совершенно некуда!

— Неходячая, что ли? — уточнила Люся.

— Ходячая, да не выходящая, — непонятно объяснила женщина. — Бабка всего на свете боится, а больше всего — людей, я ей продукты ношу, — и она указала на объемные пакеты, стоявшие на полу у двери.

— Как я ее понимаю, — вздохнула Люся и пообещала себе, что на пенсии тоже запрется от человечества на сто замков.

Потом они до смерти напугали крепко заснувшую Нину Петровну, переборщившую с транквилизаторами, когда Люсины плиточники с ловкостью опытных медвежатников вскрыли ее дверь.

Старушка была возмущена до глубины души, и в следующий раз Люся приехала с фруктами и конфетами, чтобы ее задобрить: начинать жизнь в новом месте с испорченных отношений с соседями не хотелось. Дом был очень респектабельным, и Люся, никогда не жившая в подобных

местах, немного волновалась.

Нина Петровна, чье сознание тогда было очень путаным, ее не вспомнила.

Свою новую соседку старушка начала узнавать не с первого раза, но в Люсе включилась прямо-таки тимуровская тяга к пионерскому подвижничеству. Это был период, когда она впервые изменила Великому Моржу, и ей требовалось бескорыстное доброе дело, чтобы заглушить — нет, не угрызения совести, а страх быть пойманной.

Со временем Нина Петровна пообвыклась, перестала сторониться, робко заглядывала в гости по вечерам, а однажды утром пришла с блинчиками.

Постепенно ее сознание прояснилось, а транквилизаторы сменились чаем с мелиссой и мятой.

Тот удивительный факт, что Нина Петровна — мать бывшего губернатора Ветрова, открылся только сейчас.

Неужели старушка стала теперь избегать визитов в Люсину квартиру из-за того, что здесь Ветров? То, с какой скоростью непутевый внук был выставлен за порог, восхищало и настораживало одновременно.

Прежде Люсе с такими суровыми бабушками встречаться не доводилось.

Родители — эти да, бывали всякими. Но не бабушки.

Лениво размышляя о странностях семьи Ветровых, Люся открыла свой портал и пробежала глазами комментарии под интервью с антропологом. Читатели старательно делали вид, что про коркору в материале не было ни слова: укоренившийся страх был слишком велик, чтобы обсуждать этакие ужасы субботним утром. Зато они с удовольствием рассказывали о нестандартных представителях своих видов: кто-то слышал про бескорыстного банника, кто-то был знаком с миролюбивым кимором, а кто-то даже видал яга-преступника. Последнее вызвало бурную волну возмущения: яг-преступник, подумайте только, да куда только катится этот мир!

Из века в век яги были надежными стражами человечества, защитниками от всевозможных напастей.

И вот — нате вам!

Раздраженно фыркнув, Люся закрыла страницу и призадумалась: тонких намеков горожане не понимали, ладно. Чтобы проспойлерить явление коркоры, очевидно, нужно что-то более весомое.

Зажужжал телефон — звонила соседка родителей, тетя Света. Люся приплачивала ей, чтобы та рассказывала о том, как живут мама с папой, ну вдруг им что-то понадобится, а обращаться к старшей дочери, вычеркнутой из их жизни, они не захотят.

— Да, теть Свет?

— Люсенька, — несчастным голосом заговорила она, — я ведь что? В санаторий ездила! А вернулась — мужик какой-то мусор выносит.

— Какой мужик? — озадачилась Люся.

— Ну бритый такой, качок! Спрашиваю — кто такой красивый? А девочки на лавочках… — «?девочкам на лавочках» было лет по сто, не меньше, и в их сведениях можно было не сомневаться, — девочки говорят: так вместо Осокиных въехал.

— Как это? — не поняла Люся. — А мои куда делись? У Катьки же условка, ей отмечаться надо!