Люся, которая всех бесила
Шрифт:
— Беспокойно мне.
Люся промолчала.
Ей тоже было не по себе.
Не то чтобы интуиция прям верещала об опасности, скорее тоскливо канючила: ну куда нас несет. Ну зачем. Поехали домой спать.
— Я ненадолго, — пообещала Люся после долгой паузы.
— Угу.
Давно она так не ошибалась в своих прогнозах, надо сказать.
Глава 25
Остановившись перед высоким забором частного дома, куда ее привел навигатор, Люся мимолетно посмотрела на себя в автомобильное зеркало и вздохнула.
Нет,
Утро выдалось сложным, потому что больше всего ей хотелось спать и мир казался слишком нечетким для того, чтобы тыкать в область глаз щеточкой для туши. Но день выдался весьма бодрящим, и сейчас она решила, что слишком бледна для визитов.
Достав из бардачка дежурную косметичку, она повернула зеркало поудобнее и принялась наводить марафет. В окно машины постучали — один из охранников топтался возле ее машины.
Люся опустила стекло.
— Солидный заборчик, — озабоченно произнес немолодой кимор, — вы сюда надолго?
— Совсем нет, — ответила Люся. — Час максимум.
— Пусть нас пропустят на территорию, — сказал охранник, — не нравятся мне такие заборчики.
— Ладно, — согласилась Люся, — подождете меня внутри. Да не переживайте вы, к восьми будем дома.
— А я и не тороплюсь, — развеселился кимор, — мне совершенно все равно, где вас караулить. Здесь или в подземном паркинге.
Она докрасила глаза, решила, что более-менее сойдет, и попросила «витязя»:
— Не могли бы вы нажать на звонок? Вон там, видите, у ворот.
— Не-а, — ответил он, — я вам не обслуга.
И он пошел к своей машине.
Киморы, что с них взять. Никогда не упустят возможности затеять ссору.
Рассмеявшись, Люся выбралась на мороз и нажала на кнопку под небольшим видеодомофоном. Порнобоян Антон Вешников откликнулся тут же.
— Я на двух машинах, — предупредила его Люся.
— Внушает, — хмыкнул он и открыл ворота.
У Вешникова был добротный, но не слишком просторный дом — в один этаж, приземистый и деревянный. Люся обожала такие дома: никакого тебе бетона, кирпича или СИП-панелей. Очень непрактично и очень круто.
Ее редакция находилась в таком же непрактичном, но атмосферном здании, и, касаясь рукой круглых перил, Люся испытала острую вспышку зависти. Свой сад, свое место.
Класс.
Ее встретила приветливая помощница по хозяйству, опрятная тетушка лет пятидесяти, которая пообещала, что ужин будет через полчаса, и вызвалась отнести чай и бутерброды «бедным мальчикам на улице».
Вешников ждал в кабинете — и снова уютная вязаная кофта, мягкая улыбка.
Удобные кресла, камин с настоящим огнем, бесконечные полки с книгами.
Черт, Люся тоже могла бы здесь жить.
В своих владениях Вешников явно чувствовал себя спокойнее и увереннее, чем в пиццерии, казался более расслабленным и вальяжным.
Люся показала ему диктофон, дождалась снисходительного согласия и только после этого включила запись.
— Спорим, — не дожидаясь вопросов, начал Вешников, — вы хотите меня спросить, почему я не пишу триллеры или героическое фэнтези, как и полагается
— Так почему эротика? — легко отдала бразды беседы Люся. Ей было тепло, лениво и сонно.
Вешников тихо засмеялся — нежные перекаты далекого грома, когда гроза еще не подступила близко.
— Признаться, я начал писать эротику задолго до того, как впервые попробовал на практике, что такое секс, — с убийственной честностью признался он. — Ну знаете, гормональные фантазии тихони подростка, который был слишком пухлым, чтобы девочки уделяли ему внимание на полном серьезе. Вступление в интимную жизнь случилось со мной потрясающе поздно — в двадцать два года — и страшно разочаровало меня. Реальный секс на деле оказался в сто раз хуже, чем я его себе придумал.
Люся оглушительно расхохоталась:
— Но вы все же не переключились на драконов и некромантов?
— Почти. Я чувствовал, что вся мировая литература надула меня. Столько слов, предложений, абзацев, о чем разглагольствовали Апулей, Татий, Арбитр? Понадобилось некоторое время, чтобы понять: дело не в физике и механике, а в одержимости и страсти, на которые женщины, если хотите знать, почти не способны.
— Да неужели? — изумилась Люся. Беседа увлекла ее, и теперь сложно было поверить, что перед ней тот же невыносимо капризный человек, который трепал ей нервы накануне. А уж подобные заявления точно всколыхнут читателей — о, им будет о чем поспорить.
— Вы слишком практичны, — Вешников поднял открытые руки, будто демонстрируя свою безоружность. — Флирт, страдания, влюбленность, привязанность — да. Но шекспировская трагедия? Чувства, от которых сотрясается мир? Почти никогда. Настоящая, отчаянная, слепая любовь — удел мужчин.
Он говорил и говорил, и Люся мысленно делала акценты в будущем материале — вот здесь смягчить, здесь обострить, получится как минимум вызывающе.
Помощница по хозяйству ловко накрыла им ужин прямо в кабинете. К чести хозяина дома, обошлось без пошлостей вроде вина или устриц: им подали нейтральные стейки из индейки с овощами и сыром, предложили чай и кофе на выбор. Люся с удовольствием взялась за еду, посмеиваясь над пылом своего собеседника.
Она уважала людей с убеждениями, даже если и не была с ними согласна.
Впрочем, рассуждения Вешникова не входили в острое противоречие с ее собственными. По правде говоря, Люся точно про себя знала, что страсть, способная сотрясти мир, — не ее конек. Все ее отношения были или полезными, или приятными, но не разрушительными. А какой прок от одержимости, которой так грезил Вешников? Сплошные хлопоты.
— По Стендалю, — продолжал боян, разлив кофе по чашкам, — есть четыре вида любви. Любовь-страсть, которая заставляет нас жертвовать всем, что у нас есть. Любовь-влечение, порождение ума и изящества. Любовь-тщеславие, когда мы выбираем себе статусных партнеров, чтобы поднять собственный статус. И, наконец, чисто физическая любовь.