Лютица
Шрифт:
— если нас польские царьки с венграми не вздумают ошарашить, тогда останутся только проклятые русичи. — злобно сказал Пламен.
— за это не беспокойтесь. Все знают, что хоть Калоян и поддерживается нами, но он молод и неопытен, поэтому будут скорее пользоваться этой слабостью нежели нападать на наши племена.
— лишь бы у них хотелка не отвалилась, от недооценки нашего союзника.
— и такой вариант возможен. В любом случае мы выигрываем в том, что помогаем царю. — ответил Симеон затушив свечу пальцами.
Образовалась темнота, которая нарушалась лишь лунным сиянием из окон.
— бедная сестра Котяна, когда он узнает правду — его сердце еще больше разорвётся от горя. — сказал угрюмо Пламен.
— с чего бы это? Она же жива и здорова, у неё есть дети, еда и крыша над головой, чего еще женщине желать? — спросил Симеон.
— вы разве не видите, что она несчастна? — спросил Пламен. — Один отец небесный знает, что происходит в стенах этой крепости. Мне честно жаль её.
— успокойтесь брат, у каждого своя судьба. Мне кажется у неё не самая худшая. Многие женщины попадают в рабство и проституцию, с ними обращаются как с животными, они голодают и могут в любой момент умереть от мужчины или от болезни. А сестра Котяна в целостности и сохранности. У неё есть дети солнца! Нужно будет обязательно их навестить. Вы зря волнуетесь Пламен. Она, как и любая женщина оторванная от дома будет грустить живя на чужбине.
Пламен зачехлил саблю в ножны и положил её под свою кровать. Потом он лёг и закрыл глаза.
— нам, как и нашей сестре ещё предстоят испытания в этом проклятом месте. — напоследок сказал Пламен, чьи слова поддержал храп Йордана, который изрядно напившись уже давно отключился.
***
Ночь уже полностью накрыла небо Болгарии и города Ивайловграда, куда прибыла делегация, что сидела у царя на собрании. Люди разные с виду, но одинаковые по мировоззрению зашли в таверну, где заказали вина просто для вида. У них назрел разговор, в ходе которого необходимо было разобраться с тем, что произошло по прибытию в крепость половцев. Их было пятеро, они сели подальше от людей, которых вообще пересадила стража подальше от этой элиты. Такого рода разговор не должен был услышать никто. Стража стояла на подступе к той части таверны, где сидели чинуши, и преграждала путь всем желающим пройти дальше. Отец Богдан, полководец Петер, судья Николай, землемер Младен и Григорий Белич были встревожены этой ночью так, как никогда до этого.
— какие мысли господа? — начал было Младен.
— он их оставил у себя! — возразил отец Богдан. — Этих нехристей и еретиков! Ладно, жена принявшая христианство, но они же чистой воды еретики! Богохульственное иго! — надувая щеки, лепетал поп.
Белич посмотрел на епископа, как на пришельца с другой планеты и беззаботно прокомментировал его гневную речь.
— кто вам сказал батюшка, что она приняла христианство?
— как же! Все знают, что среди нас одни христиане! А что вы так подозрительно смотрите на меня? Вы хотите сказать, что Анна не стала христианской женщиной? Она не могла не отречься от своей ложной веры! Её же сам господь покарает за такое…
— у неё свой господь. — махнув рукой сказал Белич. — И такие как она не откажутся от него.
— это немыслимо! Нужно сказать царю, чтобы он принял меры! Мы не покладая руки боремся с нечистью иноверской, а у самого царя под рукой еретичка? Я не могу в это поверить!
— у нас сейчас проблемы побольше, чем еретически настроенная жена царя. — выдавил Петер сплевывая на пол.
Поп умолк и остался сидеть с недовольной рожей. Теперь в разговор вмешался судья Николай.
— если он оставил их у себя, значит, он будет их использовать, только вот как?
— наверное, они что-то знают, или еще хуже пришли за властью! Наобещали царю золотые горы, точней золотые кони, а через день другой, царь объявит, что кто-то из нас не соответствует выданной должности и лишит одного из нас власти! А может и нескольких! — предположил Младен, потирая длинный нос такими же длинными худыми пальцами.
— близко господа, но не то. Их солдаты и наши солдаты воюют рука об руку. Мы же с вами так само воюем, а что это значит? — спросил Белич глядя на присутствующих.
— что это значит? — вытаращив глаза, спросил тупой полководец.
Белич закатил глаза от раздражения, будто все вокруг были полными идиотами.
— это значит, что мы знаем всё друг о друге, ну почти всё… Солдаты, так же само. Провизия половецких конников не подчинена нам, и они предпочитают по большей мере использовать свою еду и снаряжение.
— ну не всегда. — возразил полководец. — Иногда их воины жрут и из наших мисок!
— тем более… Это еще хуже. Вы же все знаете, что наши миски слегка опустошены. И сами знаете кем. Так вот, следовательно, солдаты это видят своими желудками и голыми торсами, в которые влетают копья и стрелы. И как вы думаете, сколько времени потребовалось, чтобы это всё стало известно половецкой верхушке?
Все присутствующие взялись за головы почти одновременно. Как будто им открылись все тайны галактики. Младен снова нервозно начал выстукивать чечётку пальцами, судья чесать затылок, пытаясь найти остатки разума, а Петер гневно сдвинул брови, придавая свирепости своему виду, хотя сейчас это было вовсе ни к чему.
— видимо уважаемый Петер, вы слишком много недодали своим солдатам. Из-за этого и происходят воровство, разграбления в храмах полных жратвы, и бедняки, которые страдают от терроризма обезумевших войной солдат, которые как оказалось еще, и получают стрелы в пустой желудок. Что ж уже поделаешь, думать надо было раньше. — заключил Белич.
— и что теперь будет? Ведь я отреставрирую храмы, а наши же солдаты их разграбят!? — спросил поп, которого вообще не интересовали люди обираемые солдатами и солдаты обираемые верхушкой.
— уменьшить аппетиты. — коротко ответил Белич.
— да мы же и так затянули пояса!
— видим мы, святой отец как вы их затянули! В рясу с трудом влезаете! — сказал недовольно судья.
— уж извольте Николай! Вы сами грехом помазаны! Не нужно здесь тыкать пальцами! — возмутился батюшка.
— так, успокойтесь. — крикнул Белич. — Советую всем держаться, так как и держались ранее. Но, серьёзно, уменьшите ваши аппетиты, займитесь наполнением складов жратвой, иначе будет беда всем нам. Там и так, мышь круги нарезает от безделья. А половцы… Я не думаю, что они претендуют на наши места. Они любят свои степи и шалаши. Дикари привыкли жить как животные и вряд ли откажутся от такого образа жизни. Посмотрите на горе царевну — живой пример. Целыми днями ходит с кислой рожей, при этом как жир в масле плавает. Любая другая женщина искала бы выгоду и счастье в чём угодно, но ей всё не так. Степная дикарка!