Лютица
Шрифт:
— моя прекрасная царица, вы раните моё сердце своим молчанием! Скажите хоть слово, что всё хорошо, я уже несколько дней не слышал ваш голос! — умоляюще продолжал Борил, уже стоя в полушаге к Анне. Советник смотрел в пол, не в силах бросить взор на столь желанную женщину, находясь так близко. Эта нерешительность уже начинала раздражать Анну, но она всё также стояла неподвижно. Потом всё же решила ускорить эту беседу. Она поправила одной рукой волосы и немножко повернула головой, как будто разминая шею. Это сработало, и Борил наконец посмотрел на её лицо не в силах сдерживаться. И только сейчас он увидел ужасный след от руки, который багровел на её шее.
— господи помилуй, что случилось с вашей шеей? — с ужасом в глазах спросил Борил, хотя это был глупейший из вопросов.
— а
Борил вновь не смог вынести её чарующего взгляда. Её жемчужные глаза и черные, вьющиеся волосы пробуждали дикие мысли в голове парня. Он снова потупил взгляд, и смотрел на подол её платья.
— неужели царь такое начал себе позволять? Это же немыслимо, как он может…
— царь может делать то, что считает нужным. Я его жена и он вправе поступать так, как захочет. — каменным голосом ответила женщина.
Злоба и раздражение от того, что царица так спокойно говорит о таком ужасном действии, затмили рассудок Борила почти мгновенно.
— это неправильно моя царица. Вы же честная женщина, которая никогда не давала повода усомниться в вашей верности.
— а кто вообще говорит про верность? — ответила Анна. Она отвернулась и взяла со столика каменную фигурку богини матери земли. Снова поворачиваясь к лицу Борила, она начала тереть пальцами и вертеть фигурку в руках. — я ведь чужая среди вашего народа, меня никто здесь не любит, и тем более не уважает. Моя вера считается язычеством и ересью, моя внешность, вызывает шепоты и сплетни среди женщин. Моя речь считается чуть ли не гласом дьявола. Так ведь у вас называют самое плохое и злое существо? — спросила Анна, сверля взглядом Борила.
— да, моя царица. Дьявол — это самое страшное порождение зла в христианстве. Но, я не согласен, что вы дьявол, и вообще несёте зло в себе… Это всё сплетни, а сплетни всегда есть и будут, о ком угодно. Не нужно им верить и обращать на них внимания. Вы сильная женщина и мне это очень нравится Анна. Слабые люди всю жизнь стараются быть не хуже других, сильным же во что бы то ни стало нужно стать лучше всех. Вы давно стали лучше всех!
— ах, мой маленький советник… Вы так мне льстите! — сказала Анна, и подошла вплотную к Борилу, от чего тот напрягся как струна. — Вы же знаете, что сплетни и слухи не рождаются просто так, это вторая правда, которую пока ещё не очистили от плевел. Сегодня слухи это просто слова, а завтра это повод для казни или помилования.
— извините моя царица, но вы правы как никогда. — промямлил Борил, уже подняв взгляд выше. Сейчас он сам того не осознавая, потупился на грудь царицы. И не мог оторвать от неё взгляд.
— я не могу больше приходить в эту комнату. Царь сказал, что жестоко накажет меня за это. Но, я не отрекусь от своей веры, даже если меня казнят. Поэтому я буду молиться где-нибудь в другом месте. Я благодарна за вашу помощь советник. — она подняла подбородок Борила указательным пальцем, и приблизила свои губы непозволительно близко к его лицу, от этого Борила просто парализовало. — Вы же будете молчать о том, про что мы изредка беседуем с вами?
Борил, который не мог выкрутиться с этой ситуации, словно потерял дар речи и только моргнул глазами единожды.
— благодарю вас советник. Я этого не забуду. Хорошие дела должны вознаграждаться не так ли? Вам суждено стать великим человеком. Так говорит сам небесный Отец. Запомните мой любимый советник: “Человек которым вам суждено стать, это человек, которым вы сами решите стать” — она плавно провела пальцем по его губам и медленно обошла его, проводя рукой от груди до плеч пока не оставила его стоять в парализованном состоянии. Царица Анна уже как две минуты покинула комнату молитв, но советник всё также стоял неподвижно, и мысли разрывали его извилины со скоростью света. Желание завладеть этой женщиной не просто поглощало его, оно была всеразрушающим. Он думал только о её глазах, черных крученых волосах и пухлых губах, которые были в сантиметре от его лица, о её широких бёдрах, он был почти безумен. Он не хотел выходить с комнаты до сих пор, потому что ощущал её запах, который ещё не покинул комнату. Это было безумие. Насколько женщина может поглотить мужчину, буквально ничего не делая. В то же время насколько это эфемерная связь, которая держится только на желаниях мужчины.
Сейчас время перенестись на холм, близ деревни Славеево, примерно в тоже время, когда происходили события между Борилом и Анной. Румен не хотел, чтобы Лука совершал или планировал совершить месть в сторону царя. Он объяснял ему, что это пустая трата времени и жизни. Лука был не согласен, но решил вернуться к Лютице, в надежде, что Румен поможет всё-таки приблизится парню к двору царя. Ведь для начала, тот пообещал, что возьмёт его в свою армию на хорошую должность.
Сидя на холме, Лука смотрел на руины в долине, которые были очень похожи на свалку. Там вдали, повсюду валялись балки из которых строят крыши и опоры домов. Практически все чёрные как уголь. Там не было людей, никто там не жил, только несколько пустынных улиц, вдоль которых располагались эти разрушенные дома. В некоторых местах были большие кучи мусора. Сюда народ время от времени сбрасывал ненужные вещи и отходы. Когда-то Лука там жил. Так, по крайней мере рассказывал отец. Парень уже не помнил тех времён. Ему казалось, что он вообще не знает этого места. Оно было знакомо только из рассказов отца, который вернувшись с войны, часто об этом вспоминал. Место, где он родился и начал свой путь, но вскоре должен был его покинуть. Также отец рассказывал про него. Про того самого товарища, с которым он был готов горы свернуть. Четыре дня тому назад Лука понял, что отец имел в виду. Этот хитрый дядька работающий мечом как дьявол в его возрасте чем-то отдаленно напоминал его отца. Хотя они были абсолютно разными как в характере, так и в манере ведения боя. Его отец всегда нападал, а этот командир предпочитал защиту. И тем не менее, они когда-то были друзьями.
Стук копыт приближающейся лошади вывел парня из горьких раздумий, и он всё также сидя обернулся через плечо. Недалеко от холма были разрушенные постройки, окруженные рядом клёнов. Командир спрыгнул с лошади и привязал её к одному из деревьев. Лошадь сразу же не стала терять времени и начала ходить, пощипывая траву и цветы. Румен уверенно шагал мимо разваленных длинных построек-стойл. До войны здесь была ферма с коровами и телятами, сейчас же она была сожжена и разрушена во время повстанческих сражений. Он увидел парня, который сидел на холме и быстрым шагом шел к нему. Взобравшись на холм, Румен тоже увидел то, на что смотрел Лука. В этот раз сердце не сжалось у пожилого командира, он много раз видел поселение, в котором когда-то жил и давно смирился с тем, что там произошло. Глубоко вдохнув теплый, июньский воздух, Румен сел рядом.
— как вам зрелище?
— я привык это видеть, изредка проезжая в этих краях. Только горечь на душе и всё. Что было то прошло, время идёт и ничего не изменить. Я давно заметил одну истину, не понятно, по какой причине, чем дольше мы живём, тем хуже становится жизнь. Я за свои пятьдесят пять лет так и не понял этого парадокса.
— а я многое забыл. Я не помню ни вас, ни эту деревню. — указал пальцем в даль парень — Я многое не помню из того, что было до того, как мы отсюда уехали. Только то, что отец рассказывал. А теперь и отца не стало. Я остался один.
— это жестокая жизнь, мы родились в одиночестве и в одиночестве погибнем. Вы должны были это знать и быть готовым, что рано или поздно это случится.
— разве это справедливо? Мой отец был отважнейшим воином, добропорядочным человеком, он уважал людей, причём всех, не смотря на то какое они дерьмо. Он спас тысячи людей в Варне, хотя мог повести их на бойню во имя дебильной Византии. Но, он не сделал этого, вместо этого он пожертвовал собой, так бездумно и бесполезно…
— он иначе не мог. Хороший человек не может стать трусом или подлецом внезапно, забывая то, кем он был всю жизнь. Так и с вашим отцом. Мне жаль Исаака, в то же время я горд, что он так мужественно закончил свою жизнь. Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы пошел по тому же пути, что он выбрал.