Лжец великолепный

Курамшин Артем

— «Корвет» мы забираем, — сказал майор в заключение, — отбуксируем его на Землю. Ввиду особой важности дела и крайней опасности сообщников нейтрализованных преступников, обстоятельства произошедшего не подлежат огласке. Потрудитесь составить расписки о неразглашении… Уверены, что вам нечего добавить к сказанному? — Майор оглядел нас своими белёсыми глазами, но теперь это совсем другой взгляд, безразличный, холодный.

Мы с Алексом отрицательно замотали головами.

— Ну хорошо. Если вдруг что-то вспомните, сообщите нам, — завершил стандартной фразой.

Ближе

к утру они улетели. Глядя на удаляющуюся от станции точку, я вдруг ощутила, насколько же устала. Напряжение ушло. Но руки всё ещё тряслись — теперь уже от утомления. Дико хотелось спать.

В диспетчерскую вошёл Белов. Тоже измотан, перенервничал старик. Присел, задумчиво уставился в сводный экран на стене.

— Налейте-ка мне кофе… — Посмотрел на часы. — Хотя нет, лучше чаю.

Я подошла к кухонному столику и принялась выполнять указание.

— Алекс, а тебе?

— Кофе, — не отрываясь от своего монитора, ответил Алекс.

Себе тоже налила кофе. Через минуту три горячих кружки были готовы, поднесла шефу и Алексу.

— Ну вы, ребята, заварили кашу, — произнёс Белов. — Чувствую, ещё долго расхлёбывать. Столько народу пришлось поднять, когда пристыковывали «Корвет» к полицейскому катеру…

— Простите, шеф, — сказала я. — Хотели как лучше. Была вероятность того, что на борту есть выжившие.

— Всё правильно сделали, Дейдра, — ответил он. — С точки зрения человечности. Но не по инструкции! Выговор вы у меня всё же схватите!

Шеф хотел отчитать, тон строгий, грозный. Однако выговором меня не напугаешь. Это — малая мера воздействия, самое безобидное, что заслуживала за свои прегрешения. За выговор на Землю не спишут. Через полгода выговор снимается, а забывается ещё раньше.

Желая нагнать большей жути, шеф продолжил:

— И без премиальных останетесь! Никаких надбавок в этом месяце!

Я изобразила на лице сожаление и смиренно произнесла:

— Понятно.

— Да, и ещё: с вас рапорт, подробнейший отчёт о произошедшем. Тебя, Алекс, это тоже касается. Кстати, такой к тебе вопрос: где ты был, когда «Корвет» запросил пристыковку?

Глава 10. Несуществующие обстоятельства

Нашивка… нашивка… Далась тебе эта нашивка!..

Глаза слипаются, закрываются сами собой. Строки на мониторе водят хоровод, закругляются к краям, кажется, что это вовсе не прямые. Потом всё сливается в одно серое пятно — пока не проморгаешься, ничего не разобрать.

Нужно писать отчёт, а тут — пристала эта нашивка. До неё ли теперь?..

Но всё же это важно. Нужно нашить на блузу бирку с именем и фамилией. Важно… Дело не в том, что бирка должна быть, а в том…

В чём?..

Вот чёрт! Сосредоточилась на экране и ахнула. Размышления насчёт нашивки попали в рапорт. Пальцы сами набрали текст. Пора передохнуть, всё равно до конца смены не успею завершить отчёт.

Встала, размяла конечности.

А что в ней такого? Не обязана я носить нашивку с именем. И бейджики нам не положены. Нет в контракте такого пункта, и должностные инструкции молчат по этому поводу. Половина персонала ходит без нашивок, за что регулярно получает втык от шефа.

Традиция! Шеф свято чтит традиции, вот и заставляет нашивать имена на одежду. Осталось со времён первых строителей «Ксении» — полувоенной организации космических монтажников. Те обязательно подписаны: имя, фамилия, номер подразделения, группа крови и всё такое прочее. Работа у них такая: экстремальная, в открытом космосе. Сделали своё дело и ушли — заложили каркас станции, запустили первые мощности и — на новый объект, нам тут делать больше нечего. Вот и мы: униформа армейского образца, так и просится нашить бирку с именем. Шеф, когда уходил спать, сделал мне замечание.

Ещё парочка разминающих движений, кровь расходится к кончикам пальцев. Приятно…

Дежавю! То же делала, когда увидела на экране жирную красную точку, которая обозначала положение «Корвета», приближавшегося к станции. Фу ты, чёрт, не нужно! Хватит на сегодня приключений.

Шеф, кстати, сам не носит никаких нашивок. И ничего — нормально.

Да ведь то — шеф. Кто ему что скажет? На то он и шеф, чтобы делать замечания. Да бог с ней, пришью сегодня, разумеется, после того, как высплюсь.

Присела за кухонный столик, налила себе кофе — какая кружка по счёту? Пятая?..

— Может, кофе? — спросила у Алекса.

— Нет, позже. — Упёрся в монитор, занят. Рапорт пишет, переживает.

Так тебе и надо! Поделом! Шеф и Алексу влепил выговор. За то, что тот прошатался большую часть дежурства неизвестно где. Подробности, к счастью, не всплыли, но выговор имеет место быть. И премию наверняка урежет…

Стоп! Нашивка!

«Дейдра, мне нужна помощь!..» Так он сказал? Беглец, там, в шлюзе.

Едва не опрокинула кофе на пол. Пальцы похолодели, не слушаются. Вернула кружку на стол.

Откуда он узнал моё имя?..

Сначала не обратила внимания — шок. Потом, вспоминая, задним числом объяснила это тем, что беглец мог прочитать имя на нашивке. Но как? Ведь её не было! Или была в тот момент?

Голова не соображает. Думай! Вспоминай! Закрыла глаза, сжала руками виски.

Попыталась представить. Майор говорит: «нет нашивки!..» Нет, не так. Не говорил он, просто посмотрел на блузку, как бы намекая. Мол, на моей рубашке нашивка есть, а на твоей нет. А может, просто пялился на мою грудь?.. Противная физиономия, белёсые глаза, пошловатый взгляд, совсем не похож на полицейского…

Ничего не значит. Могла переодеться у себя в каюте, ведь запачкалась же в шлюзе. Вот и надела другую блузку, новую, а ту, старую, на которой бирка есть, выбросила в стирку…

Опять мелю чепуху! С какой стати было переодеваться? Не запачкалась же! Это я придумала для копов: стало плохо, вырвало, запачкалась… Так хорошо сочинила, что сама скоро поверю. Недосып, потрясения, голова пустая, но нет ясности в уме.

Очевидно же — хоть и не помню точно, но не могла же я переодеваться в каюте. В присутствии беглеца! Нет, исключено…