Лжедмитрий Второй, настоящий
Шрифт:
Когда Генрих Шредер вернулся к вечеру в свой дом, он увидел в стене, в наличнике над окном, тяжелую боевую татарскую стрелу.
Народу целый день не решались говорить о кончине Бориса Федоровича. Только на другой день стали посылать народ в Кремль целовать крест на верность царице Марии и сыну Федору. Патриарх объявил, что царь Борис завещал им свой престол.
На следующий день Бориса похоронили в Архангельском сборе.
Новый русский царь Федор Борисович Годунов был шестнадцати лет, полный телом, румяный, светлоглазый. Он был изучен всякого философского «естествословия».
Ему присягнули в Москве без ропота, но говорили:
– Недолго царствовать Борисовым детям! Вот Дмитрий Иванович
Весть о смерти царя Бориса дошла до царевича Дмитрия в тот момент, когда он в походном шатре занимался с отцами Николаем и Андреем географией на двух больших вручную раскрашенных плоскошариях, разложенных на его походном столе.
Вместе с отцами иезуитами он искал удобный торговый путь в Индию. Кроме того, он собирался просить отцов иезуитов растолковать ему некоторые места в томе сочинений Квинтилиана. [5]
5
Квинтилиан – римский оратор, теоретик ораторского искусства (прим. ред.).
Вдруг прискакал измученный казак от атамана Корелы. Он подал царевичу длинную замасленную черную стрелу, к которой нитками было примотано письмо.
В письме, присланном в крепость на стреле из московского войска, было всего три слова: «Царь Борис умер».
– Что будем делать, царевич? – спросил отец Андрей Чижевский.
– Будем дальше заниматься, – ответил Дмитрий.
– Но ведь это такая важная новость!
– Очень важная. Именно поэтому будем ждать подтверждения. Второй вести, – сказал Дмитрий. – А вдруг это просто фокус, чтобы выманить нас из города.
Тем не менее занятия как-то сами собой прекратились.
Когда все вышли из шатра, царевич встал на колени и стал страстно молиться на свой походный иконостас, на икону Божией Матери, привезенную из Курска, и благодарить Бога. Хотя такая молитва была явно неправедной. Царевич понимал, что, наверное, это неправильно – благодарить Бога за смерть даже врага.
С этого дня города один за одним стали сдаваться и присягать новому, истинному, настоящему государю.
В это же время по всем городам, портам и заставам была разослана другая присяга:
«Целую крест государыне своей, царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и ее детям, государю своему и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии, и государыне своей, царевне и великой княжне Ксении Борисовне всея Русии, на том, чтобы мне хотеть им, государям моим, добра во всем вправду и безо всякой хитрости.
Чтобы государыне моей, царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и ее детям, государю моему, и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии, и государыне моей, царевне и великой княжне Ксении Борисовне всея Русии, зла мне не хотеть ни в чем никакого. Ни задумывать, ни делать колдовским путем и всякой хитростью по этому крестному целованию.
Также мне над государынею моей, царицей и великой княгиней Марией Григорьевной всея Русии, и ее детьми, государем моим и великим князем Феодором Борисовичем всея Русии, и государыней моей, царевной и великой княжной Ксенией Борисовной всея Русии, ни в еде, ни в питье, ни в платье, ни в чем ином зла никакого не чинить, ничего дурного не мыслить и не испорчивать, и зелья лихого и корений не давать.
А кто захочет зелье и коренье лихое давать и мне станет предлагать, чтобы мне государыне царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и ее детям, государю моему, великому князю Феодору Борисовичу всея Русии, и государыне моей, царевне и великой княжне Ксении
Также мне государыню мою царицу и великую княгиню Марию Григорьевну всея Русии, и ее детей, государя моего и великого князя Феодора Борисовича всея Русии, и государыню мою, царевну и великую княжну Ксению Борисовну всея Русии, от всякого зла оберегать. Куда они пойдут, по их следу колдовским мечтанием их не портить. По ветру злым ведовством на них никакой беды не насылать. Кудесничеством никого не губить.
А если кто захочет государыню мою царицу и великую княгиню Марию Григорьевну всея Русии, и ее детей, государя моего и великого князя Феодора Борисовича всея Русии, и государыню мою, царевну и великую княжну Ксению Борисовну всея Русии, кореньем или лихим зельем и волшебством и кудесом испортить, того мне поймать и к государыне моей царице Марии Григорьевне всея Русии, к государю моему и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии или к их боярам и людям ближним привести без всякой хитрости и двоемыслия по этому крестному целованию.
Также мне мимо государыни моей царицы и великой княгини Марии Григорьевны всея Русии, и государя моего и великого князя Феодора Борисовича всея Русии, и государыни моей царевны и великой княжны Ксении Борисовны всея Русии на Московское государство иного государя или государыни кроме них не желать, не искать, и не хотеть, и не замышлять.
Ни Симеона Бекбулатовича, ни иного какого князя. С ними не знаться и не ссылаться грамотками. И к вору, который называется князем Дмитрием Углицким, не приставать. А кто начнет предлагать мне ставить на Московское государство хана Симеона или того вора, который называет себя князем Дмитрием Углицким, мне того человека изымать и вести к государыне моей царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и к государю моему и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии и к их боярам и ближним людям.
Также мне от государыни моей царицы и великой княгини Марии Григорьевны всея Русии, и государя моего и великого князя Феодора Борисовича всея Русии, и государыни моей, царевны и великой княжны Ксении Борисовны всея Русии ни к какому другому государю не приставать: ни к Турскому, ни к цесарю, ни к Литовскому королю. Ни к королям Шпанскому, Францовскому, Английскому. Ни к Чешскому, ни к Датскому, ни к Свейскому королю.
И в том целую крест, что без ведома государыни моей царицы и великой княгини Марии Григорьевны всея Русии, и государя моего и великого князя Феодора Борисовича всея Русии, и государыни моей, царевны и великой княжны Ксении Борисовны всея Русии ни в Крым, ни в Ногай, ни в иные в которые государства мне не отъезжать. Зла и измены не делать и не задумывать.
Я, имярек, целую сей святый и животворящий Крест Господен на том, что мне государыне моей царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и ее детям, государю моему и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии, и государыне моей, царевне и великой княжне Ксении Борисовне всея Русии служить и добра во всем хотеть вправду без всякой хитрости.
А не стану я государыне моей царице и великой княгине Марии Григорьевне всея Русии, и ее детям, государю моему и великому князю Феодору Борисовичу всея Русии, и государыне моей, царевне и великой княжне Ксении Борисовне всея Русии по сему крестному целованию служить, и не будет на мне милость Божия и пречистой Богородицы и великих чудотворцев Петра и Алексея, Ионы и всех святых, и не будет мне благословения патриарха Иова Московского и всея Русии и митрополитов, и архиепископов, и всего освященного вселенского собора, и буду я проклят в сем веке и в будущем».