Лжедмитрий. Царская плаха
Шрифт:
– Конечно.
– Доволен?
– Странное чувство, Ирина. И доволен, и нет.
– Чем же ты можешь быть недоволен? Федор не благословил Романова на царство, более того, тот сам отказался вести разговор об этом.
– Это-то и смущает. Другой схватился бы за свое право, дождался бы благословения, убедил бы умирающего царя в том, что именно он и есть законный претендент на трон, а Федор Романов даже не стал обсуждать этот вопрос. Почему?
Ирина присела в соседнее кресло.
– Чем ты сейчас недоволен, Борис?
– Тем, что не понимаю, почему Федор Никитич упустил, пожалуй, единственную возможность законно получить трон.
– Но ты же предупредил мужа, чтобы он не делал этого. Уверена, дойди дело до окончательного решения, он ничего не дал бы Романову.
– Не исключено. Но возможно и другое. Сейчас среди бояр у меня сильная поддержка. Патриарх Иов стоит за тебя. Вступать в конфликт, когда Федор еще жив, со стороны Романовых было бы опрометчиво. Федор Никитич понимает, что на данный момент он проиграет. А поражение для него равносильно смерти. Сейчас Романовым не под силу бороться со мной за престол. Они отступят, но не смирятся, станут накапливать силы, чтобы позже проявить себя. Но это будет потом. А теперь все идет как надо. Вопрос в том, сколько проживет царь. Думаю, недолго.
– Ты бы хоть при мне не говорил такие вещи, Борис.
– Ты еще заплачь. Хотя не надо, у тебя будет время для этого. Сегодня проведать царя собирается патриарх. Позже некоторые бояре. Патриарха не допустить ты не можешь, а вот бояр гони. Мол, не до вас царю. Как встанет на ноги, так и примет всех. О болезни не распространяйся.
– О разговоре Федора с патриархом тоже тебе доложить? Или ты, как и ночью, только сделаешь вид, что уехал из Кремля?
Годунов внимательно посмотрел на сестру.
– Ты, Ирина, тон этот оставь. Когда надо докладывать, я скажу, а что делать стану, тебя не касается. Если ты решила податься в монастырь, то обсуди этот вопрос с патриархом. Выпроси благословение и так, между прочим, скажи, что Федор Иванович в грамоте своей, написанной вчера, назначил его и меня своими душеприказчиками.
– Но Его Святейшество может затребовать грамоту.
– Ничего он требовать не будет. Поверит на слово. Потому как ты царица. Все, мне пора.
Царь Федор Иванович умер 7 января 1598 года, так и не оставив завещания. Тогда же на свет появилась та самая грамота, о которой ранее упоминал Годунов. В ней говорилось, что покойный царь не назвал имени преемника и назначил своими душеприказчиками патриарха и Бориса Годунова.
Во избежание бедствий междуцарствия патриарх повелел разослать по всем епархиям приказ целовать крест царице Ирине. Формально правление перешло к ней, но уже через неделю она объявила о решении постричься в монахини.
Это вызвало волнение в Москве. К Кремлю потянулся народ, стал требовать царицу. Ирина Федоровна вышла на Красное крыльцо и подтвердила свое намерение постричься. Борис Федорович объявил, что царица вправе сама определять свою судьбу. Покуда не решится вопрос с наследником престола, государством с благословения патриарха будет управлять он с боярами. Народ пошумел и разошелся. Январь – не время для долгого и бесполезного стояния у стен Кремля.
Федор Иванович был погребен в Архангельском соборе Московского Кремля. На девятый день после смерти мужа Ирина Федоровна удалилась в Новгородский монастырь и постриглась там, приняла имя инокини Александры.
Пришло время Годунову брать власть. Он сделал это с умом. Его сторонники собирали толпы. Народ слезно умолял Бориса не бросать детей своих и принять корону. Он вынужден был уступить, сам того не желал, но согласился занять трон.
9 февраля 1598 года, в день погребения Федора Ивановича, Ирина благословила брата на царство. 17-го числа того же месяца Земский собор единогласно избрал царем Бориса Годунова и принес ему присягу на верность.
Борис достиг поставленной цели, но с коронацией не спешил, внимательно следил за тем, как в народе воспринимают его избрание, кто из бояр выступает против, кто твердо встал на его сторону.
Венчание на царство состоялось лишь 1 сентября, в день наступления нового года по тогдашнему времени. Церемонию в Успенском соборе проводил патриарх Иов. Потом в Грановитой палате был дан пир в честь нового царя. Годунов приказал пригласить за столы не только представителей знати, но и купцов, городских старост, рядовых москвичей. Пиршество продолжалось десять дней.
Царь Борис повелел на год освободить население от уплаты налогов, объявил амнистию и обещал в течение пяти лет не применять смертную казнь. Он хотел угодить и знати, и простолюдинам, так как знал, что в народе его не любят, считают худородным, случайным человеком, хитростью и интригами пришедшим к власти.
Веселье омрачилось участившимися приступами подагры, которой болел Борис Годунов. Его все чаще мучили боли в суставах, в почках. Шотландский доктор Габриэль не смог определить причину заболевания, ограничивался применением снадобий, снимающих боль.
Борис терпел, не подавал вида, что болен. Торжества затмили собой подобные мероприятия при воцарении Федора Ивановича. Как было заведено на Руси, восшествие на престол нового царя сопровождалось раздачей щедрых милостей.
Празднества закончились, наступила повседневная жизнь. Годунов приблизил к себе людей, верных ему. Только Романовы оставались независимыми. С ними надо было что-то решать. Ведь любой из братьев мог оспорить законность восшествия Бориса на престол, в первую голову – Федор Никитич.
К тому же состояние здоровья Годунова с 1599 года резко ухудшилось. Болезнь уже валила его не на день-два, а на недели. От боли в спине он готов был на стену лезть. Скрыть это было уже невозможно.
Естественно, о болезни Годунова прознали Романовы. Борис почуял опасность.
Доктора, вызванные из Европы, установили причину болезни Годунова, но не облегчили его состояние. Почечнокаменная болезнь в то время была практически не изучена.
В то же время к Годунову стала поступать информация о том, что Романов собирает на своем подворье холопов, вооружает их.