Лживая птица счастья
Шрифт:
— Привет, mon ami! Ничего, если я составлю тебе компанию? — прозвучал тихий голос Тьена.
Хмыкнув, она приоткрыла один глаз.
— Падай рядышком, — милостиво разрешила она и ядовито добавила: — Конечно, если гарантируешь, что ревнивая сестрица не прибежит следом и не повыдергивает мне волосы.
Тьен усмехнулся краешком губ и опустился рядом с девушкой и от его близости в её душе всколыхнулись прежние чувства. После непродолжительного молчания он расстроено спросил:
— Скажи честно, ты тоже винишь меня в том, что произошло?
— Тьен, прекрати заниматься самоедством! Сколько раз тебе говорить, что в случившемся нет
— Почему ты в этом уверена?
— Одна сорока на хвосте принесла! — весело фыркнув, ответила девушка. «Не рассказывать же Тьену об извинениях одного могущественного товарища с нимбом вокруг головы!»
Моррисон понял, что она искренна в своих словах и облегчённо вздохнул.
— Я рад, что ни ты, ни твой муж не вините меня.
Он растянулся рядышком с Мари и, подперев голову рукой, с задумчивым видом посмотрел в её лицо. Она удивлённо приподняла брови.
— В чём дело?
— Извини, — Тьен грустно улыбнулся. — Знаешь, я до сих пор не могу забыть тебя.
Поняв по выражению его лица, что в нём снова вспыхнула надежда, она покачала головой и твёрдо сказала:
— Не нужно, Тьен, наши прежние отношения уже в прошлом. Я желаю тебе счастья с Аннабель. Поверь, несмотря на то, что мы с ней постоянно цапаемся, она замечательная девчушка — добрая и нежная. Я по-прежнему её очень люблю.
Глаза Тьена полыхнули золотом, и он мягко произнес:
— Mon ami, тогда ответь мне, зачем ты носишь мой подарок?
— На память, — коротко ответила Мари, не вдаваясь в подробности. Она напряглась при виде его явного раздражения и с неожиданной ясностью вдруг поняла, что Тьен очень сильно изменился. Он возмужал за то время, что они не виделись. Сейчас юноша больше походил на уверенного златоглазого мужчину из её видения, чем на того вежливого мальчишку, каким она запомнила его во время учёбы в Академии и который галантно, но настойчивоухаживал за ней.
«Куда же ты подевался мой золотой Рыжик?» — с грустью подумала Мари. Перед её мысленным взором промелькнула череда картин студенческой беззаботной жизни, и у неё защемило сердце от дорогих воспоминаний. Попутно девушка удивилась, как много событий произошло в её жизни с того времени как они рассталась. Она встрепенулась, услышав холодный голос Тьена.
— Ты, что-то сказал? Извини, я отвлеклась.
— Верни мне медальон, mon ami. Думаю, тебе он больше ни к чему.
Видя, что он настроен серьёзно, Мари сняла с шеи лилию и неохотно опустила её в протянутую руку Тьена. Он медленно сжал пальцы, сминая медальон. Девушка расстроено вскрикнула — слишком много дорогих воспоминаний было связано для неё с этой вещицей. Не обращая внимания на её огорчённый возглас, юноша привстал и, размахнувшись, забросил искореженный медальон в текущую по соседству горную речку. Не глядя на неё, он глухо произнес:
— Незачем хранить горечь воспоминаний, если то, что было ушло. Прощай, Мари! Будь счастлива.
Вскочив на ноги, Тьен исчез за поворотом дорожки, вьющейся между высокими деревьями. Девушка долго смотрела ему вслед, а затем, опустившись на траву, закрыла глаза. Она не вытирала слёз текущих по щекам.
«Тьен ушёл и мне больно, но почему? Ведь я люблю Ника, а не его, — она распахнула
Супруги Моррисон не появились к обеду в столовой, и Мари потихоньку спросила у Мирона, куда подевались их гости. Тот ответил, что им пришёл вызов в Академию, и они попросили срочно отвезти их в Петербург. Смерив хозяйку понимающим взглядом, юноша добавил, что они просили извиниться за то, что не успели с ней попрощаться. «Понятно», — холодно сказала она и попросила его передать следующее блюдо.
Поздно вечером ожидая мужа, Мари долго лежала с открытыми глазами. Заслышав его шаги, она тихо спросила:
— Ник, та светловолосая девочка, которую я видела в твоих воспоминаниях, это твоя первая любовь?
Он довольно долго молчал, прежде чем ответить.
— Да, её звали Лотилана, мы с ней знакомы с раннего детства, — в его тёмных глазах замерцали зелёные искры. — Это Моррисон настроил тебя на лирический лад?
— Не важно. Давай, рассказывай о своей первой любви и не смей злиться. Насколько я припоминаю, ты тоже внаглую вмешался в мои сердечные дела.
Видя, что Мари заупрямилась, Ник не стал с ней спорить.
— Ладно. Если тебе так приспичило, то слушай. В первый раз я влюбился, когда мне было четырнадцать лет…
Не таясь, он поведал ей о своей первой любви. Предметом его влечения оказалась юная соседка, которая, по словам Ника всегда была большой непоседой и проказницей. Владения её родителей вплотную примыкали к владениям семьи Реази Вестанио, и зловредная девчонка неизменно безобразничала у соседей. Садовники постоянно жаловались родителям Ника, что она чуть ли не до основания стряхивает на землю созревшие нежные плоды с деревьев и с корнем вырывает редкие растения. И это не говоря уж об остальных безобразиях типа дорожек, посыпанных колючками.
Все попытки Ника изгнать настырную девчонку из своих владений, оказались безрезультатными. Делу не помогали даже его жестокие колотушки. На огромном платане, где для него построили дом, он зачастую обнаруживал Лотилану, с любопытством перебирающую его мальчишеские сокровища, припрятанные от взрослых. Он жутко злился и частенько скидывал юную нахалку прямо с дерева — благо, что эрейские детишки обладают прыгучестью с раннего детства, чем доставляют своим родителям массу забот.
Мари с интересом выслушала от мужа, что двух, трехлетние эрейские малыши допрыгивают на высоту трёх метров и живо себе представила, чем это грозит при их неумении пользоваться регенерацией. Вдобавок, малыши, как котята, не могли самостоятельно спуститься вниз и, зависнув наверху, поднимали жуткий вопль. Она посмеялась над шкодными проделками Ника в детстве, а в душе ужаснулась, поняв, какая это головная боль — избалованный ребёнок, растущий в обстановке всеобщего попустительства взрослых. В эрейских семьях баловали детей не только родители, но и многочисленные бездетные родственники. Хорошо, что в возрасте восьми лет их в обязательном порядке сдавали на обучение в пансион. Только тогда у бедных родителей начиналась нормальная жизнь.