Лживые боги

Макнилл Грэм

– Конечно, пригодится, – ответил он.

Марр поблагодарил его кивком, и они направились к трапу «Громового ястреба», в то время как двигатели корабля завывали, словно стая волков.

Аксиманд наблюдал, как Абаддон одним взмахом отсек руку партнера-сервитора, а затем, приблизившись, нанес еще несколько быстрых ударов в корпус. От сокрушительной атаки кости и стальная броня противника треснули, и сервитор рухнул на пол, превратившись в груду обломков.

За последние тридцать минут

Абаддон разбил уже третьего сервитора. Эзекиль всегда выпускал свой гнев в драке, и в этот раз ничего не изменилось. Первый капитан изначально был создан ради убийства, а образ жизни не научил его находить другой выход дурному настроению.

Сам Аксиманд уже в шестой раз разбирал и собирал свой болтер, медленно и сосредоточенно выкладывая каждую деталь на промасленную ткань, а потом методично отчищая невидимые пятнышки грязи. Если у Абандона гнев превращался в потребность вершить насилие, Аксиманд предпочитал успокаиваться знакомым рутинным занятием. Не в состоянии чем-нибудь помочь своему командиру, Астартес вернулись к тем делам, которые знали лучше всего.

– Мастер-оружейник снимет с тебя голову за трех разбитых сервиторов, – сказал Аксиманд, наблюдая, как Абаддон злобно пинает останки последнего из партнеров.

Запыхавшийся и разгоряченный Абаддон вышел из тренировочной камеры; по его телу стекали ручейки пота, и даже схваченные серебряной заколкой волосы на затылке тоже промокли от пота. Даже для Астартес Эзекиль был настоящим великаном с прекрасной каменно-твердой мускулатурой. Торгаддон не раз дразнил его, шутливо утверждая, что Аваддон уступил Фальку Кибре командование юстаэринцами, поскольку терминаторская броня оказалась ему маловата.

– Они для того и созданы, – бросил Абаддон.

– Но это не значит, что можно разбивать их в щепки.

Абаддон пожал плечами, достал из своего шкафчика полотенце и набросил на спину.

– Как ты можешь сохранять спокойствие в такое время?

– Поверь мне, Эзекиль, я далек от спокойствия.

– Но ты выглядишь спокойным.

– Если я не крушу все вокруг, это еще не значит, что я не волнуюсь.

Абаддон взял в руки пластину своих доспехов, начал чистить, но тотчас отбросил ее с сердитым ворчанием.

– Эзекиль, тебе надо бы сдерживать свой норов, – посоветовал ему Аксиманд. – Если так пойдет, ты окончательно утратишь равновесие и никогда не сможешь его вернуть.

– Я знаю, – вздохнул Абаддон. – Но я не нахожу себе места; я подавлен, раздражен и печален одновременно. Я не могу остановиться ни на секунду. А вдруг он не справится, Маленький Хорус? Вдруг он умрет?

Первый капитан вскочил и стал наматывать круги по оружейной. Аксиманд заметил, как от горя и гнева кровь снова прилила к его лицу.

– Это несправедливо! – рычал Абаддон. – Этого не должно произойти. Император не должен такого допустить.

– Эзекиль, Императора уже давно здесь нет.

– Он хотя бы знает,

что происходит? Или его это совсем не тревожит?

– Даже не знаю, что тебе сказать, друг мой, – сказал Аксиманд, поднимая болтер и защелкивая замок магазина.

Очевидно, Абаддон нашел новую цель для своей бессильной ярости.

– С тех пор как он покинул нас после Улланора, все пошло по-другому, – ворчал Абаддон. – Он оставил нам зачищать все, что не захотел сделать сам. И ради чего? Ради какого-то важного проекта на Терре? Более важного, чем наше дело?

– Осторожнее, Эзекиль, – предупредил его Аксиманд. – Ты рискуешь переступить опасную грань.

– Это правда, но что с того? Только не говори, что ты сам этого не чувствуешь, я знаю, что это не так.

– Да… Кое-что изменилось с тех пор, – признал Аксиманд.

– Мы здесь сражаемся и умираем, завоевывая новые миры для него, а он даже близко не приближается к границам. Где его честь? Где его гордость?

– Эзекиль! – воскликнул Аксиманд, роняя болтер и вскакивая со своего места. – Достаточно. Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы сбил его с ног за подобные высказывания. Император – наш господин и повелитель. Мы поклялись повиноваться ему.

– Мы поклялись в верности нашему командиру. Ты помнишь клятву Морниваля?

– Я прекрасно ее помню, Эзекиль, – резко ответил Аксиманд. – И, как мне кажется, лучше, чем ты. Мы поклялись чтить Императора превыше всех примархов.

Абаддон, отвернувшись, вцепился пальцами в сетку тренировочной камеры, мускулы под его кожей перекатывались как желваки, а голова бессильно повисла. Вдруг со звериным рычанием он сдернул ограждающую панель и швырнул ее через оружейный зал, прямо под ноги Эреба, стоящего у входа.

– Эреб? – изумленно воскликнул Аксиманд. – Как давно ты здесь стоишь?

– Достаточно давно, Маленький Хорус. Достаточно давно…

Аксиманд ощутил укол беспокойства.

– Эзекиль слишком расстроен и зол. Он утратил душевное равновесие. Не стоит…

Эреб взмахнул рукой, словно отмахиваясь от объяснений Аксиманда, и тусклый свет блеснул на его начищенных серо-стальных доспехах.

– Не бойся, друг мой, ты же знаешь, что все это останется между нами. Здесь присутствуют только члены ложи. Если кто-то спросит о том, что я здесь сегодня услышал, ты же знаешь, что я отвечу, не так ли?

– Я не могу сказать.

– Верно,– улыбнулся Эреб, но отнюдь не успокоенный Аксиманд почувствовал себя обязанным Первому капеллану Несущих Слово, словно обещание молчать было частью какой-то сделки.

– Эреб, ты пришел по какому-то делу? – резко спросил Абаддон.

– Да, – кивнул Эреб и продемонстрировал на ладони серебряный медальон ложи. – Состояние Воителя ухудшается, и Таргост объявил собрание.

– Сейчас? – удивился Аксиманд. – Почему?

– Я не могу сказать, – пожал плечами Эреб.