M/F

Берджесс Энтони

Таков был ход моих мыслей, когда я чуть ли не бегом несся на улицу Индовинелла на своих — на его — тонких, нетерпеливых ногах. Мне хотелось скорее оказаться в сарае с работами Сиба Легеру, хотя это еще означало и необходимость разбираться с трупом, уже тронутым карибской жарой. Сегодня вечером я от него избавлюсь: соберусь с духом и расправлюсь со всем этим делом за полчаса. Само по себе погребение, думается, не составит труда. Почва песчаная, рыхлая — никакой слежавшейся глины, надрывающей спину и легкие. Нужна лопата, наверняка она где-то там есть. Может быть, даже в сарае

Сиба Легеру. Хотя это было бы как-то совсем неуместно. Лопаты, они для Вордсворта, не для этого неземного сияния.

Я вытер рукой мокрый лоб, позвонил в дверь. Подошла Катерина, осторожно выглянула в щелку, потом впустила меня, не сказав ни слова. Выглядела она очень даже неплохо, если, на хрен, учесть обстоятельства. Чистое синее платье, волосы стянуты в хвост на затылке. Мы прошли в гостиную. По пути я заметил, что стол на кухне не убран: вокруг холодного мяса плясали мухи. Мисс Эммет не видно.

— Не вставала еще, — сказала Катерина. — Я ей неслабую дозу дала.

— Чего именно?

— То есть еще одну дозу. Утром, перед тем как уйти. У нас только аспирин. Она его поглощает в любых количествах. Грызла, как сахар. Не смертельная доза, нет. Просто большая.

— Значит, ты все же сходила?

— Только на почту, там телефон. Я по телефону звонила. Не могла я пойти и сказать им в лицо, вот не могла, хоть убей. Я и так-то упарилась, пока нашла, кто меня выслушает. Но оно уже было у них, у кого-то там на столе, во входящих. Точно такое же, как ты мне дал. Помнишь?

— Э…

— Они вроде как приняли мое объяснение, ну, про отъезд, про меня, про Новую Зеландию, но сами они ничего делать не будут по этому поводу.

— Господи Боже. Duw. Тебя не спросили, кто ты такая?

— Спросили. Имя, адрес и все дела. Я сказала, что я секретарша доктора Фонанты.

— Кто-кого? Чья секрета…

— Доктора Фонанты. Ну, у кого я лечилась. А теперь он поэт. Вон его книжка.

Она кивнула на тонкую белую брошюрку на раздвижном стеллаже у окна. Вот еще материал к размышлению… Впрочем, это пока подождет. Однако я все-таки подошел к стеллажу и взял книжку.

— Мы ни в чем не виноваты, — сказала Катерина. — Запомни. Мы не сделали ничего плохого. И мисс Эммет они ничего не сделают, правда?

Название: «Структуры». Имя: Мрак Смайт. Я сказал, перелистывая страницы:

— Вот именно, не виноваты. Кого в наше время волнует, виновен ты или нет? Побеждает тот, кто ловчее соврет.

Фонанта. Shmegegge, chaver. Гастон де Фуа, герцог Немурский. Все сложится один к одному, когда придет время. Там был сонет:

Два самолета небо разметили нотным станом, Истощенное солнце лежит между ними семибревисом, Псина пахнет коровьей лепешкой. Деревья безлистны, Листья валяются тушками жареной рыбы. Устала Осень с лета сдирать корсет. Яблоки палые Тихо гниют, уверяя мой нос, что они не прокиснут И что скоро вокруг их боков заструится Дух

ароматный печеной свинины…

— О Боже, — сказал я. — Это ужасно. Возьму, почитаю потом. Я сказал, что пойду купить книжку. Надо уже возвращаться к ней.

— Да, к ней. Что, плохо дело?

— Она озадачена. Но это может быть чисто эпистемологическая загадка.

— Я же необразованная, ты забыл?

Вопрос ее собственного восприятия. Может быть, это не я подаю неправильные сигналы. Может быть, это ее аппарат восприятия искажает правильные. Надеюсь, что она именно так и думает.

— Я вот тоже подумала. А возможно такое, что у нас есть… был брат? Твой близнец? Возможно такое? А то все так таинственно, столько загадок, секретов…

— Никак не возможно. Сама должна понимать, что никак. Как, Бога ради, такое могло быть возможным…

В дверь позвонили. В лучших традициях сенсационных романов мы с Катериной уставились друг на друга широко распахнутыми глазами. Сюжетные клише затерты до дыр. Я произнес одними губами: «Кто там?» Катерина жестом ответила: «Есть лишь один способ узнать». Я беззвучно проговорил, яростно тряся головой: «Нас нет дома». Она показала глазами, чтобы я обернулся и глянул в окно у меня за спиной. Кто-то заглядывал в комнату с улицы сквозь кружевные занавески. Я сразу понял, кто это. И ощутил что-то похожее на извращенное восхищение перед лицом сокрушительного Провидения. Я сказал:

— Я пойду.

— Это?..

— Да, это она. Наверное, прием отменили.

Адерин, Царица Птиц, вошла в дом, когда я уже подходил к двери. Я заговорил первым:

— Быстро ж он, на хрен, управился, мам. Значит, все хорошо? Ничего страшного?

Покрасневший глаз превратился в опасное оружие. Она увидела мушиный банкет на кухне, потом — Катерину в дверях гостиной.

— Chwaer, — с горечью проговорила она. — Где мой сын? Что ты с ним сделал?

— Ты что, мать, рехнулась?! — закричал я. — Вот он я, на хрен, твой сын. У тебя, что ли, с обоими глазами хреново?

Я рассудил, что в такой ситуации Ллев вряд ли стал бы воздерживаться от крепких словечек. А ситуация была опасной. Я сейчас оказался в том же положении, в каком сам Ллев — вчера в спальне.

Его мать, как мне показалось, втолкнула Катерину в гостиную. Я продолжал:

— Я же тебе говорил, что хочу купить книжку. Вот она, книжка, видишь? Не было в магазине, зато вот она там была, сказала, что может дать почитать…

Она резко обернулась ко мне:

— Я шла за тобой. Шла за тобой до этой самой улицы. Человек в баре напротив узнал тебя по фотографии.

Я заметил, что она держит в руке открытый паспорт, прижимая страницу большим пальцем. Голова у меня работала четко, я сразу же сообразил, что надо попробовать все там прочесть, но она быстро захлопнула паспорт и убрала его в сумку, издав странный звук, похожий на всхлип.

Я сказал:

— Ну да, моя фотка. Моя, на хрен, фотка. Моя. Так чего ты заладила, будто я — это не я?

— Где он? Что ты с ним…

— Кстати, паспорт мне нужен, мам. Я уезжаю, валю отсюда. Я уже большой мальчик.