М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
После обеда Лермонтов с двумя товарищами сел в те
лежку и уехал; их растрясло — а вина не ж а л е л и , —
одному из них сделалось тошно. Лермонтов начал:
151
«В минуту жизни трудную...» Когда с товарищем про
исходил весь процесс тошноты, то Лермонтов деклами
ровал:
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых... —
и наконец:
С души как бремя скатится...
Может быть, он прежде сочинил «Молитву», но
узнали ее на другой день.
Вообще Лермонтов был странный человек: смеялся
над чувством, презирал женщин, сочинял стихи, вроде:
Поверю совести присяжного дьяка,
Поверю доктору, жиду и лицемеру,
Поверю, наконец, я чести игрока,
Но клятве женской не поверю... 8 —
а дрался за женщину, имя которой было очень уж
не светлое 9. Рассказал про эту дуэль как про величай
шую тайну, а выбрал в поверенные самых болтунов,
зная это. Точно будто хотел драпироваться в свою таин
ственность... За эту дуэль он был сослан второй раз
на Кавказ.
Проезжая через Москву, он был в семействе Марты
нова, где бывал юнкером принят как родной. Мартынов
из школы вышел прямо на Кавказ. Отец его принял
Лермонтова очень хорошо и, при отправлении, просил
передать письмо сыну. У Мартынова была сестра; она
сказала, что в том же конверте и ее письмо. Дор огой
Лермонтов, со скуки, что ли, распечатал письмо это,
прочел и нашел в нем 300 руб. Деньги он спрятал и при
встрече с Мартыновым сказал ему, что письмо он поте
рял, а так как там были деньги, то он отдает свои.
Между тем стали носиться по городу разные анекдоты
и истории, основанные на проказах m-lle Мартыновой;
брат пишет выговор сестре, что она так ветрено ведет
себя, что даже Кавказ про нее р а с с к а з ы в а е т , — а отца
благодарит за деньги, причем рассказывает прекрасный
поступок Лермонтова. Отец отвечает, что удивляется,
почему Лермонтов мог знать, что в письме деньги, если
этого ему сказано не было и на конверте не написано;
сестра пишет, что она писала ему, правда, всякий вздор,
похожий на тот, про который он говорит, но то письмо
потеряно Лермонтовым.
Мартынов приходит к Лермонтову: «Ты прочел
письмо ко мне?..»
152
— Да.
— Подлец!
Они дрались. Первый стрелял Лермонтов.
— Я свиней не б ь ю . — И выстрелил на воздух.
— А я так бью!...
Теперь слышишь, все Лермонтова жалеют, все его
любят... Хотел бы я, чтоб он вошел сюда хоть сейчас:
всех бы оскорбил, кого-нибудь осмеял бы... Мы давали
прощальный обед нашему любимому начальнику 10. Все
пришли, как следует, в форме, при сабле. Лермонтов
был дежурный и явился, когда все уже сидели за сто
лом; нимало не стесняясь, снимает саблю и становит
ее в угол. Все переглянулись. Дело дошло до вина.
Лермонтов снимает сюртук и садится за стол в рубашке.
— Поручик Л е р м о н т о в , — заметил старший , — из
вольте надеть ваш сюртук.
— А если я не надену?..
Слово за слово. «Вы понимаете, что после этого мы
с вами служить не можем в одном полку?!»
— А куда же вы выходите, позвольте вас спро
сить? — Тут Лермонтова заставили одеться.
Ведь этакий был человек: мы с ним были в хороших
отношениях, у меня он часто ночевал (между прочим,
оттого, что свою квартиру никогда не топил), а раз-
таки на дежурстве дал мне саблею шрам.
И. В. АННЕНКОВ
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СТАРОЙ ШКОЛЕ
ГВАРДЕЙСКИХ ПОДПРАПОРЩИКОВ
И ЮНКЕРОВ. 1831 ГОД
Я поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков
и юнкеров юнкером л.-гв. в конный полк в начале
1831 года — в то самое время, когда полки гвардии
только что выступили в польский поход, который,
между прочим, отозвался и на школе. Сначала было
объявлено, что все юнкера пойдут в поход со своими
полками, а когда они изготовились к выступлению,
состоялось другое распоряжение, по коему в поход на
значены были только юнкера первого класса 1, второму
приказано было остаться в школе, а чтобы пополнить
численность эскадрона, назначено было произвести
экзамены и допустить прием в школу не в урочное
время, то есть не в августе, как всегда было, а в генваре.
Я был в числе тех новичков, которые держали экзамен
и поступили в школу в генваре 1831 года.
Приемный экзамен, который мы держали для по
ступления в школу, производился в то время не тем
порядком, который соблюдается теперь, то есть экза
менующихся не вызывали для ответов поодиночке,
а несколько новичков в одно время распределялись
по учителям, для которых в разных углах конференц-
залы поставлены были столы и классные доски. Таким