Ма-цзы: пустое зеркало
Шрифт:
— Что есть Будда?
— Ум есть Будда, — ответил Ма-цзы.
Затем монах спросил:
— Что есть Путь?
— He-ум есть Путь, — ответил Ма-цзы.
Учитель остается все тем же странным Ма-цзы. В начале он говорит: «Ум есть Будда», а когда его спрашивают: «Что есть Путь?», он отвечает: «He-ум есть Путь». Ум превращается в не-ум, если
Потому он и отвечал медленно. Быстрый ответ мог быть неправильно понят. Он сказал: «Ум есть Будда». Это звучит успокаивающе — у тебя есть ум, значит, Будда совсем близко.
Затем монах спросил: «Что есть Путь?»
И тут Ма-цзы использует прием: «Не-ум есть Путь» — нужно освободить ум от всего, что в нем содержится.
Тогда монах спросил:
— Будда и Путь чем-то разнятся?
— Будда — это когда вытягиваешь руку, а
Путь — это когда сжимаешь ее в кулак.
По существу, здесь нет разницы. Вот моя рука вытянута, а вот она сжата в кулак — две различные формы, принимаемые одной и той же вещью. Это прекрасное утверждение — Будда и Путь по сути одно и то же. Когда продвигаешься по Пути, ты каждый день, дюйм за дюймом становишься буддой. Это подобно ваянию. Если ваяешь статую Будды Гаутамы, ты не можешь сделать это мгновенно — одним взмахом резца. Придется постепенно, кусок за куском, отсекать лишний мрамор, пока не возникнет скрытая в нем фигура Будды.
Именно это вы и делаете с собой во время медитации. Каждый день вы отбрасываете от себя что-то лишнее, пробираясь все глубже к сути своего существа. Каждый отброшенный кусок мрамора помогает вырисоваться хоть какой-то части фигуры.
Постепенно будда проступает во всей своей целостности. В эту минуту вы исчезаете. В эту минуту остается лишь будда, и будда — это вы. Путь, путешественник и цель суть различные стадии одного и того же явления.
Вот стих Иккё:
Каким озорником он был,
человек, которого звали Шакья!
Скольких людей он заставил недоумевать!
Шакья — родовое имя Будды Гаутамы. Иккё говорит, что он был озорником и многих людей заставил недоумевать.
И это верно. Вот уже двадцать пять столетий подряд Гаутама Будда донимает людей. Я донимаю вас каждый вечер. Собираетесь ли вы стать буддой или нет, но я намереваюсь сделать так, чтобы каждый из вас стал буддой.
Иккё говорит это из любви. Он не порицает, он просто говорит: «Каким озорником он был!» Двадцать пять столетий люди недоумевают, как им стать буддой. И пока человек будет существовать на Земле, это останется предметом недоумения — ведь никто другой, во всей Вселенной сознания, не озадачил человечество больше, чем Будда. Он не хочет, чтобы вы становились последователями, — он хочет, чтобы вы стали буддой.
Ни одно великое религиозное учение не выдерживает сравнения с учением Гаутамы Будды. Все они хотят, чтобы вы стали последователями, хотят вмешиваться в наши дела, навязывают вам моральные принципы, образ жизни. Они делают с вас слепок и обеспечивают нас очень красивой тюремной камерой.
Будда стоит особняком. Он — за полную свободу. Без свободы человек не сможет узнать своей главной тайны. Скованный цепями, он не сможет расправить крылья и взлететь в небо, чтобы познать запредельное. Каждая религия сковывает человека цепями, удерживая его при себе, не позволяя ему стать самим собой, обеспечивая его «индивидуальностью» и масками. И люди зовут это «религиозным образованием».
Будда же не дает вам никакого религиозного образования. Он просто хочет, чтобы вы оставались самими собой. Это и есть ваша религия — быть собой. Ни один человек не любил свободу больше, чем он. Ни один человек не любил человечество больше, чем он. Он отказывался иметь последователей по одной простой причине: согласиться иметь последователя — значит унизить его достоинство. Он соглашался иметь лишь попутчиков. Его последнее заявление перед смертью было следующим: «Если я когда-нибудь вернусь, я вернусь как ваш друг». Майтрейя означает «друг».
Наш любимый Мастер!
Кто бы из присутствующих не хотел бы быть «особенно близким» к тебе, занимать «особое место» в твоем сердце?
Что означает быть истинно близким к тебе?
Маниша, мое сердце пусто. Чем более пустыми вы будете становиться, тем ближе вы мне будете. Вы сможете приблизиться ко мне, становясь пустым сердцем. Тогда вы начнете слышать одну и ту же мелодию, одну и ту же музыку, танцевать один и тот же танец. И эта близость отличается от того старого понятия, о котором мы с вами говорили. Это — иная близость; качественно иная. Я могу даже не знать вашего имени, никогда не встречаться с вами, но при этом мы можем быть близки — ведь я придал понятию «близость» новое измерение. Если ваше сердце пусто, вы вдруг окажетесь со мной на одной волне. Такая близость не вызывает никакой ревности.
Близость же старого толка вызывала ревность даже в окружении мастера. Если приближены были лишь трое, неужели вы думаете, что все остальные не чувствовали себя обиженными? Неужели вы думаете, что остальные не испытывали ревности? Каждый хочет быть приближенным. Мое же определение близости таково, что вся Вселенная может быть близка со мной, не вызывая ничьей ревности, — такое было немыслимо в старину.
Вы можете быть близки ко мне, ведь это зависит от вас — это не зависит от меня. Освободите свои сердца от всего, и с пустыми сердцами вы станете мне близки. Вы можете быть где угодно — хоть на другой планете. Для близости этих измерений границ не существует. Каждый из вас может быть особо близким мне.
А сейчас пришло время поговорить о чем-то серьезном. Сардар Гурудаял Сингх, ты становишься стар, но не отказываешься от своей извечной привычки!
Нэнси Рейган решила приготовить ко дню рождения своего мужа его любимое блюдо — спагетти под соусом. Она отправляется за помидорами к Джиованни.
— Прошу-а прощения, — отвечает ей Джиованни, — но у нас-а нет помидоров.
— Но у вас должны быть помидоры, — настаивает Нэнси, — сегодня день рождения Ронни, и я хочу приготовить спагетти под его любимым соусом.