Мадам Гали. Свободный полет

— Я на тебе никогда не женюсь, — Пьер с нежностью посмотрел на Гали и бережно коснулся губами влажного локона. Он совершенно потерял голову, когда увидел эту зеленоглазую красавицу. Пьер не помнил себя от счастья, когда на пороге его апартаментов в гостинице «Метрополь» появилась ОНА и на роскошной, чуть ли не трехспальной кровати обрушила на него виртуозное искусство «Камасутры». — Жена не даст мне развод. У нас двое взрослых детей — они учатся в Сорбонне, боюсь, они меня не поймут.

Сквозь ресницы прелестная Гали с интересом

наблюдала за влюбленным французом. «Мне все равно, где ты купишь обручальные кольца — здесь, в Москве, или в Париже», — думала она. Заветная мечта — вырваться из страны — становилась реальностью. И упускать этот шанс Гали не собиралась.

— Конечно, милый, ты прав. А кто говорит о браке?

Приподнявшись на локотке, она всем телом — изумительно молодым — прижалась к любовнику, вновь и вновь разжигая чувственность бизнесмена.

«Мсье, ваш успех на выставке в Сокольниках Франция будет оценивать…» — слова коллег и журналистов звучали в ушах Пьера. «На черта мне такой успех, когда жизнь теряет смысл. Я не умру, я даже не разорюсь, если уеду из Москвы без договора о сотрудничестве, но я сойду с ума, если со мной не будет этой женщины…»

…Он всегда привык получать все, что хотел. И он нашел выход.

Пьер пригласил одного из молодых сотрудников своей фирмы — Мориса Гайяра. Сестра Мориса Сесиль с детства страдала серьезным хроническим заболеванием, девушке могли помочь несколько дорогостоящих операций. Немудрено, что почти все свои средства Гайяр тратил на лечение сестры.

— Морис, у меня к вам предложение, — без обиняков начал патрон. — Я, кажется, смогу решить проблему Сесиль, но для этого вам придется в свою очередь помочь мне. Дело выглядит несколько экстравагантно, возможно, оно покажется вам даже рискованным…

В Сен-Дени Гали оказалась впервые. Покрутившись в незнакомом районе, ее серебристый «мерседес» наконец очутился в плену коротких пестрых улочек. С трудом припарковав автомобиль между мрачноватым «фольксвагеном» и боковушкой кафе, Гали хлопнула дверцей и отправилась на встречу с антикваром.

Парижские блошиные рынки Marches aux Puces — Brocartes — чудесный мир, полный причудливой смеси истины и волшебных обманов. Сюда в определенные дни недели, но обязательно по субботам, собираются коллекционеры и любители старины со всего Парижа и туристы со всего света. Здесь, если повезет, вы можете обнаружить золотую булавку эпохи мадам Помпадур или серебряный подсвечник времен Наполеона III. Точно так же ржавая помятая пуговица, проданная вам честным бутикером как бесценный раритет: «Мсье, она украшала мундир маршала д’Аркура!», в действительности исправно служила офицерскому кителю времен Первой мировой войны. По телефону мсье Тапи довольно толково объяснил, как найти его магазинчик. Минуя множество лавочек, чьи витрины завлекали пышностью подлинной и фальшивой старины, она легко обнаружила скромный на вид бутик. Лики православных святых в серебристых окладах сдержанно глядели сквозь стекло витрины на суетливых посетителей блошиного рынка. «Похоже, мне сюда». Гали уверенно открыла дверь.

— Bonjour, monsieur… Роже Тапи? — прозвучал обворожительный голос, едва замолк дверной колокольчик.

— Я к вашим услугам, мадам.

— Мы договаривались о встрече. Я — мадам Легаре.

— Прошу, — хозяин вышел из-за прилавка и почтительно пододвинул ей чудесное кресло с резной деревянной спинкой и подлокотниками, — здесь вам будет удобно.

Какой мужчина! Сложен великолепно, тонкая хлопковая водолазка облегает мускулистый

торс и крепкие руки. Однако, удивительно изящные кисти и тонкие артистичные пальцы. Чувственный рот обещает массу удовольствий, а глаза, боже… жгучие, черные. Определенно в ее вкусе. Мсье Тапи в свою очередь проницательно изучал гостью, пытаясь понять, сколь серьезен визит клиентки.

— Мадам, предмет, о котором вы говорили, при вас?

— Да, мсье Тапи.

Осторожно, приподняв сумку обеими руками, женщина положила ее на столик. Тапи понадобилось менее секунды, чтобы, взглянув на данный аксессуар, оценить статус владелицы. Мягкой шелковистой кожи цвета какао объемистая торбочка-саквояжик от Эрмес (где спокойно уместится огромный том словаря «Ларусс») — так называемая «Келли». Имя принцессы Монако, а в прошлом голливудской знаменитости Грейс Келли сумочка носит благодаря забавному случаю. Много лет назад, когда принцесса Грейс ожидала наследника, весь свет обошел снимок — Грейс, веселая и прелестная, прикрывает явно заметную беременность внушительной торбочкой от Эрмес, — пожалуй, самой престижной фирмы. С тех пор модель, получившая и среди богатейших француженок имя «Келли», баснословно поднялась в цене.

Раскрыв торбочку, Гали вытащила столь же вместительный мешочек алого бархата. Еще одно неторопливое движение, и на свет, во всем великолепии прожитых веков, явилась икона. Едва взглянув на доску, антиквар прошептал: «Минуту, мадам». Мсье Тапи перевернул табличку, висящую на ручке двери, щелкнул замком.

Опытнейший специалист Роже Тапи был известен среди солидной публики коллекционеров — и не только коллекционеров — как один из немногих профессиональных знатоков и ценителей древней русской иконописи. Через его руки прошло немало истинных сокровищ, попавших во Францию вполне легально — их вывозили бежавшие от большевиков в первые годы революции семнадцатого года знатные эмигранты, а дети и внуки продавали. Однако немалую часть составляли ценности, вывезенные контрабандой из Советского Союза, нередко — краденные из музейных запасников. Именно поэтому Тапи держал свою «скромную» лавочку вдали от известных антикварных магазинов, расположенных в центре Парижа. Там часто появлялись сотрудники соответствующих служб, а тесное знакомство с ними не входило в жизненные планы Роже Тапи.

Гали с удовольствием наблюдала, как поползли вверх брови мсье Роже — антиквар держал в руках икону и не верил своим глазам. Подобное он встречал разве что в каталогах «Сотбис». Древние иконописцы не ставили своих имен на досках, но Роже знал — перед ним творение Мастера. Андрей Рублев или Даниил Иконник? Нет, все же — Рублев. К Роже Тапи вернулся дар речи.

— Мадам Легаре, вы действительно намерены продать икону?

— Разумеется, мсье.

— Тогда — прошу простить мое любопытство, мадам, но в данном случае мой вопрос далеко не праздный. Скажите, откуда у вас это сокровище?

— Не стоит извинений, мсье Тапи, вы совершенно правы. Но уверяю вас — мне нечего скрывать.

Гали печально вздохнула: вновь придется вспоминать «трагическое прошлое ее аристократической семьи, пострадавшей от большевиков». Она устроилась поудобнее, выгодно показав роскошную грудь, соблазнительно обтянутую тонким шелком. Мсье Тапи углубился, не поднимая глаз, в тщательное изучение шедевра Рублева.

— Я приехала в Париж из Советского Союза: в Москве вышла замуж за француза. Теперь — гражданка Франции. Икона, которую вы держите в руках, — наша фамильная реликвия. Я принадлежу к старинному русскому роду дворян Бережковских. — Последовал тяжелый вздох. — Из нашей семьи никого не осталось: одни умерли, другие погибли в годы революции или позже, во время репрессий. Единственная живущая на свете представительница рода — это я. Моя прабабушка Ольга служила фрейлиной при дворе царя Александра Второго, и государь был необыкновенно расположен к прелестной и юной фрейлине Бережковской. Вы… понимаете?..