Мадам Розетт
Шрифт:
– Боже милостивый!
– воскликнул Уильям.
– Она, должно быть, просто миллионерша. Тысяча пиастров за ночь, а девушек - тридцать.
– Она и есть миллионерша. Кто-то подсчитал, что только этот бизнес, не говоря уж об остальных ее доходах, приносит ей примерно тысячу пятьсот фунтов в неделю. А это... дай подумать... это от пяти до шести тысяч в месяц, то есть шестьдесят тысяч фунтов годовых.
Таран оторвался от своих сомнамбулических грез.
– Боже праведный, - сказал он.
– Святой Иисусе! Ну и грязная старая шлюха.
– Вшивая старая сука, - сказал Уильям.
Теперь они вышли в более цивилизованную часть города, но извозчиков по-прежнему не было.
Вожак спросил:
– Вы слышали, что произошло в "Доме Марии" в Александрии?
– Что это за дом?
– спросил Уильям.
– Бордель в Александрии. Мария - это Розетт из Алекса*.
* Александрия.
– Вшивая старая сука, - сказал Уильям.
– Нет. Говорят, она добрая женщина. Так вот, на прошлой неделе в "Доме Марии" взорвалась бомба. В порту как раз в это время стоял военный корабль, и дом был полон военных моряков.
– Они погибли?
– Много погибло. Но знаете, что самое удивительное? Их объявили погибшими при исполнении воинского долга.
– Адмирал - джентльмен, - сказал Таран.
– Высший пилотаж!
– воскликнул Уильям.
Тут они увидели извозчика и помахали ему.
– Мы не знаем адреса, - сказал Таран.
– Он знает, - ответил Вожак.
– К мадам Розетт, - сказал он, обращаясь к извозчику.
Извозчик ухмыльнулся и кивнул.
– Править буду я, - неожиданно объявил Уильям.
– Извозчик, отдай мне вожжи, а сам садись рядом и говори, куда ехать.
Извозчик пытался протестовать, но Уильям протянул ему десять пиастров и получил вожжи.
Он сел на козлы, извозчик сел рядом, а Вожак с Тараном разместились сзади.
– Трогай, - сказал Вожак.
– Трогай, Уильям.
Лошади понеслись во весь опор.
– Нет, неправильно!
– завопил извозчик.
– Неправильно! Стой!
– В какую сторону к Розетт?
– перекрикивая его, проорал Уильям.
– Стой!
Уильям был счастлив.
– К Розетт!
– заорал он во всю мочь.
– Куда сворачивать?
Извозчик принял решение: единственный путь остановить этого сумасшедшего - это доставить его как можно скорее на место.
– Вон туда, налево, - крикнул он.
Уильям резко дернул левую вожжу, и лошади метнулись за угол. Коляска проехала на одном колесе.
– Крен с большим превышением, - раздался голос Тарана с заднего сиденья.
– А теперь куда?
– Налево.
Они свернули налево, затем направо, потом дважды налево и еще раз направо, пока извозчик не закричал:
– Здесь, пожалста! Здесь мадам Розетт. Стой!
Уильям с силой натянул поводья, и лошади, уступая натяжению, медленно задрали головы и пошли рысцой.
– Где остановиться?
– Здесь, пожалста.
– Извозчик указал на дом в каких-то двадцати ярдах впереди.
Уильям осадил лошадей прямо перед входом.
– Отличная работа, Уильям!
– воскликнул Таран.
– Быстро, ничего не скажешь, - вздохнул Вожак.
– Как в сказке, - сказал Уильям.
– Верно?
– Он сиял от счастья.
У извозчика рубашка взмокла от пота. Он был смертельно напуган, так что даже не успел рассердиться.
– Сколько мы должны?
– спросил Уильям.
– Двадцать пиастров, пожалста.
Уильям дал ему сорок.
– Огромное спасибо. У тебя прекрасные лошади, - сказал он.
Коротышка взял деньги, вспрыгнул на козлы и мгновенно уехал. Он, видимо, только и мечтал поскорее скрыться с глаз долой - так он был перепуган.
Они снова оказались на одной из бесконечных темных узких улиц, но дома - те, что они могли разглядеть, - были на вид солидные и зажиточные. Дом Розетт, на который указал им извозчик, был трехэтажный, большой и массивный, из серого бетона. Толстенная, внушительных размеров дверь стояла распахнутой настежь. Когда они входили, Вожак сказал:
– Предоставьте все мне. У меня есть план.
Прямо из двери они попали в серый каменный холл, холодный и пыльный, который освещался голой лампочкой под самым потолком. В холле находился человек, чудовищная гора мяса, - огромный египтянин с плоским лицом и изуродованными ушными раковинами. Во время его борцовской молодости он, скорее всего, появлялся на афишах под именем Убийца Абдул или Паша-отравитель, а сейчас на нем был белый грязный хлопчатобумажный костюм.
– Добрый вечер, - сказал Вожак.
– Мадам Розетт у себя?
Абдул пристально поглядел на трех летчиков и после некоторого колебания сказал:
– Мадам Розетт на верхнем этаже.
– Спасибо, - сказал Вожак.
– Большое спасибо.
Таран заметил, что Вожак подчеркнуто вежлив с Абдулом. Они знали, кому-то не поздоровится, коли Вожак разговаривает таким тоном. У себя в эскадрилье, что бы он ни делал - руководил ли звеном самолетов, вел ли наблюдение за врагом или же готовился к полету, отдавая приказы, - он никогда не забывал сказать "пожалуйста", как не забывал сказать "спасибо", когда получал донесение. И вот сейчас он с изысканной вежливостью благодарил Абдула.
Они поднялись по голым ступеням лестницы с железными перилами, прошли первую лестничную площадку, затем миновали вторую - всюду было голо и пусто, как в пещере. Наверху, в конце третьего марша, площадки не оказалось - перед ними была стена, ступени вели прямо к двери. Вожак нажал на звонок. Они немного подождали, потом вдруг планка на двери, прикрывающая окошечко, скользнула вниз, и они увидели два маленьких черных глаза. Женский голос спросил:
– Что вы хотите, мальчики?
Оба, и Вожак, и Таран, сразу узнали голос.