Мадемуазель Судьба
Шрифт:
Федор взглядом пригвоздил Зиночку к креслу. Та даже не дернулась в попытке подняться. Распахнул дверь, закрыл ее за собой и уверенно подошел к столу Полякова. Громыхнул стулом, сел и порадовался застывшему смятению на лице адвоката. Глаза Федора потемнели. Если его наняли заманить Валентину в очередную ловушку, то кое-кому сейчас очень не поздоровится.
– Что-то случилось? – нервно поправляя очки, спросил Дмитрий Григорьевич. – Вы нашли Валентину?
– Да.
Адвокат вскочил со стула и тут же медленно опустился обратно.
– Где?
– Сначала вам придется ответить на мои вопросы.
– Но отчего такой тон?..
– Чтобы вам не захотелось мне врать, – придвинув к себе тяжелую мраморную подставку, Федор с угрозой посмотрел
– Скажите, по крайней мере, она жива?
– Да.
– Я не сомневался…
Вздохнув, адвокат потянулся к чашке и опрокинул в себя еще теплый кофе.
– Вам говорит о чем-нибудь имя Шарлотта Беар? – отчетливо проговорил Федор, внимательно наблюдая за последующей реакцией.
– Но почему вы спросили? Ничего не понимаю… Нет, незнакомо, – произнес Поляков.
– Уверены?
– Да, да, уверен, – торопливо, слишком торопливо. – А где Валентина сейчас?
– Сейчас? – усмехнулся Федор. – Сейчас она, скорее всего, собирается отыскать Шарлотту Беар. Строит планы, обдумывает детали, даже не представляю, что у нее в голове.
– Но… – Лицо Дмитрия Григорьевича дернулось, он сцепил руки перед собой, сжал пальцы так, что побледнели костяшки, и пробормотал: – Ищет?.. Но как же… Невозможно… – Затем поднял голову и встретился взглядом с Федором: – Где Валентина?
– Я отвечу только после того, как получу объяснения и буду уверен, что опасность с вашей стороны ей не угрожает.
Поляков помедлил, кивнул и взял мобильный телефон. Полгода он хранил тайну Ольги, полгода выполнял ее поручения: оберегал Валентину, был ее тенью, ненавязчиво, чтобы не вызвать подозрения, помогал материально. Лотерейный билет, рекламные акции, премии… Никому перепоручить не мог, да и не хотел…
Дмитрий Григорьевич набрал номер.
– Здравствуй, это я.
Дальше он рассказал про Федора, Валентину и попросил разрешения сказать правду. Видимо, адвокат получил положительный ответ, потому что произнес: «Да, пора, это правильно».
Положив телефон на стол, справившись с волнением, Дмитрий Григорьевич встал и посмотрел на Федора.
– Шарлотта Беар – мать Валентины Баталовой. Как вы понимаете, ни у нее, ни у меня нет желания причинить девочке зло, наоборот…
Поляков развернулся, подошел к окну и на миг задержал дыхание. Как же давно и недавно это было, он тогда сидел на работе и от скуки собирался погадать на кофейной гуще…
За полгода до основных событий
– Так что же вас привело ко мне?
Ольга выпрямилась, вуаль дрогнула. Всего лишь мгновенье – и перед ним неприступная, холодная женщина. Попытайся он сделать шаг, и Ольга вновь вытянет вперед руку, тем самым налагая запрет на любое сближение.
– Вы должны мне помочь. Я совершила тяжкое преступление… – Ольга сказала эти слова тихо, но в ушах Полякова они раздались барабанной дробью. – Я теперь готова на все… – Она закрыла глаза, вздрогнула, несколько секунд помолчала, а затем, сделав глубокий вдох, стала рассказывать, не называя фамилий, опуская детали. – Я совершила тяжкое преступление – много лет назад отказалась от своей дочери. Наверное, такое нельзя простить… Когда я познакомилась с Николаем, мне было семнадцать лет. Открытый каток, свет ламп, искрящийся лед и медленная музыка. Красиво, волшебно, – голос пропитался грустью. – Я полюбила его сразу, в один короткий миг, до боли в сердце, до головокружения. Каждый день как вспышка, как капля воды на сухую землю. Через три месяца я поняла, что беременна. Николай очень обрадовался и попросил стать его женой. Ни секунды не сомневаясь, я согласилась. Казалось, все, о чем мечтала, сбылось… Но через несколько дней судьба поставила меня перед выбором: карьера во Франции или муж и ребенок. Бог одарил меня талантом, развивая который я могла добиться очень многого, особенно за границей. Родители настаивали на отъезде, ругали и требовали сделать аборт. Николай то просил остаться, то говорил, что я не должна приносить себя в жертву. Со мной же уехать он не мог – длительное время занимался научной деятельностью, и его попросту не выпускали из страны. Потом мама сказала,
– А почему вы не взяли ее с собой? – спросил Поляков и тут же смутился. – Простите, если своим любопытством причинил лишнюю боль…
– Одно из условий контракта не позволяло мне выходить замуж и иметь детей в течение десяти лет.
– Понятно.
– Моя карьера стремительно взлетела вверх. Признание, слава, почет, овации, премии… При каждой возможности я возвращалась на несколько дней в Москву, встречалась с Николаем, смотрела издалека на малышку… Николай после моего отъезда женился. Нет, не по любви, это был расчет – договоренность двух взрослых людей. Валентине, так зовут мою дочь, нужна была мать, забота… Подруга соседки сначала помогала Николаю, а потом сама предложила фиктивный брак, сказала, что одинока, любит детей и хочет заботиться о девочке. Полагая, что я никогда не вернусь, он согласился. Но Антонина преследовала свои цели. Она надеялась, что Николай полюбит ее и их отношения изменятся. Я не могу с уверенностью сказать, что между ними происходило, где правда, а где вымысел… Иногда одиночество сближает людей, но без любви, конечно, счастья быть не может. – Ольга печально улыбнулась. – Об этой договоренности мне рассказал Николай, я всегда ему верила. Узнав о наших встречах, Антонина стала злой и раздражительной, поменяла свое отношение к Валентине и постоянно требовала денег за молчание. Мы никогда не встречались, и она не догадывалась, кто я… Я не вправе осуждать эту женщину, мне ли, отказавшейся от собственного ребенка, кидать в кого-то камни, но в душе всегда была неприязнь к Антонине, да и ревность тоже. Позже появилась возможность все исправить, однако Николай не захотел. Он очень боялся, что его развод с Антониной станет для Валентины травмой.
Ольга замолчала, замерла, лишь вуаль отвечала дрожью на ее дыхание.
– Вы хотите вернуть дочь? – осторожно спросил Дмитрий Григорьевич, нервно поправляя галстук.
– Да, если это возможно.
– А Николай?
– Он умер. Приехал ко мне в гостиницу за день до смерти, привез любимую картину… Я попросила, давно ее не видела. На мне черная одежда – это траур, и вряд ли он когда-нибудь закончится. Валентина теперь одна, о ней некому позаботиться. Я готова броситься к ее ногам и молить о прощении, – голос стал тихим, надрывным. Поляков не сомневался, что по щекам Ольги текут слезы. – Но если Валентина оттолкнет меня и откажется принимать помощь, то я ничего не сумею для нее сделать. Я долго искала человека, которому смогу довериться…
– И выбрали меня.
– Да. Помогите, прошу вас.
– Я сделаю все, что скажете, – горячо ответил Дмитрий Григорьевич.
– Спасибо, – благодарно произнесла Ольга. – Если бы дочь простила меня однажды…
Федор слушал Полякова не перебивая. С теплом и нежностью тот отзывался о Валентине, точно вынужденная забота давно переросла в нечто большее. Чувствовалась в его голосе искренняя ответственность за девчушку, и это почему-то было приятно.
– Представляете, как мы расстроились, когда она исчезла, – сказал Дмитрий Григорьевич, садясь за стол. – Странно, нелепо, необъяснимо. У меня слишком большая практика, чтобы я спокойно относился к подобным случаям. Чутье подсказывало: что-то не срастается, не клеится, идет вкривь и вкось… Валентина точно в порядке?
– Да, – ответил Федор.
– А откуда она узнала про Шарлотту Беар?
– На эту тему мне мало известно. Валя ищет женщину в черном. Это как-то связано с картиной, которая, как вы сказали, находится у Ольги?
– Да.
– Пожалуй, позже я помучаю вас вопросами, – усмехнулся Федор.
Поляков понимающе кивнул и продолжил:
– Признаюсь, мой человек иногда следил за Валентиной, но редко. Кстати, он ее и упустил из виду.
– Плохо работает ваш человек, – сказал Федор, вспоминая историю с Мотькой Кашиным.