Мадемуазель травница
Шрифт:
– О, – только и смогла сказать я. Не ожидала такой утки, да еще ночью, да еще в собственном доме, да и вообще. – Не верю!
– Уж придется, – ответил он и выпутал из своего плаща посох. Резной, отполированный в месте, где ложится ладонь.
Древние люди уверяли, что именно в посохе вся сила друида. В навершии, где сплетаются вырезанные ветви, лежит семя Великого древа, что держит наш мир.
Про семя наверняка я не знала. Но вот если огреть таким посохом – сила сразу видна.
– Не верю, что вам, месье друид, больше сотни лет. – Я протянула ветошь,
Он фыркнул и тут же скривился от боли. Его лицо оставалось белым, а вот глаза с каждой секундой опасно темнели.
– Сто двадцать было бы моему наставнику в этом году. Но он скончался. Смиритесь, что у меня нет плеши, а на груди еще растут волосы.
– Такие подробности – и в первый день знакомства… Ничего не оставили для воображения.
– За ваше воображение я спокоен. Вы даже травы срезаете с выдумкой. – Он кое-как стянул плащ одной рукой и принялся расстегивать охотничью куртку. – Ваше воображение угробило золотую путейку. Ну вот кто, кто вас учил затаптывать корешок?!
– Если его не затоптать, золотая путейка распылит сок вокруг, и погибнут другие растения! Еще одно подтверждение, что вы не друид, месье.
Я уже понимала, что передо мной именно тот, кого искала. Но молчать, когда он говорит о неправильно срезанном растении? Нет. Не будь я Ан-Мари Морель, трижды отличница и дважды победительница турнира «Великий корешок». Целых две соперницы! В судьях сама мадам Тома! Это была чистая победа.
– Если бы вы разули свои прекрасные глаза, мадемуазель травница, то заметили бы, что вокруг путейки нет ни травинки. Я лично отваживал все лишнее! И растил единственную в лесу путейку в особенных условиях. Ей даже года нет, а вы затоптали корешок!
Мы уставились друг на друга. Молодой друид явно через силу встал, чтобы нависнуть надо мной, но тут же сел обратно. Выглядел он паршиво. Пришлось проглотить все, что я думала, и идти за порошками из лечебных трав.
Пока я ходила, он взял и перебрал мою корзину. Каких-то пятнадцать минут, а все изменилось. Мужчина аккуратно выложил чистенький, не раз мной обмытый камень на стол, а травки связал пучками. Их хоть сейчас развешивай на сушку. Но я фыркнула, разглядывая его работу. Не хватало, чтобы он подумал, будто я не могу сделать лучше него. Особенно, когда действительно не могу.
Друид лечился долго, от каждого прикосновения стонал и даже на крошечную царапину дул, как ребенок. На разговоры сил у него не было, потому его стоны и «ой-ой-ой» казались особенно громкими. И я чуть не запела гимн во славу Великого древа, когда мы закончили промывать раненую руку.
Я уже села на табуретку и приготовилась внимать, но этот Дюбоис только выдал указания, когда в следующий раз могу идти в лес за травами. И все! Никаких напутствий и советов. Хоть бы о болотах предупредил. Рядом с рекой они точно есть. Взамен наставлений мне строго приказали обходить путейку стороной.
И это хозяин леса?
Ну, может быть,
– Не забудьте утром отправить кого-нибудь за стражей, – сказал он, стоя на пороге.
Уходил месье, чтоб его, Дюбаис так же через заднюю дверь.
Уже посветлело и появились намеки на приближающийся восход. Теперь-то я целиком рассмотрела своего гостя. С головы до пят. Высокий, широкоплечий. Таких берут в дровосеки, если они прилично мясом обрастут. Не мой типаж, нет-нет. Хотя лицо все же ничего, не смазливое, даже немного грубое. С внушительным носом и широкими прямыми бровями.
– Вы меня слышите? – Он пощелкал пальцами перед глазами.
Ну совсем невоспитанный тип.
– Слышу. – А лучше бы просто смотрела. – Зачем мне стража?
– Чтобы разобраться с трупом у вашей двери, – охотно пояснил он и поклонился на прощание. – Все же разуйте ваши прекрасные глаза, мадемуазель.
Он, опираясь на посох, пошел в лес, а я осталась на пороге скрипеть зубами. Долго провожала недобрым взглядом его широкую спину.
Так, а что он там говорил?
– Труп! – Я стукнула себя по лбу.
Почему иногда я слышу только то, что хочу? Вот о прекрасных глазах даже запомнила. Им редко делали комплименты. Всего лишь серые, ничего особенного. Но о них сказал какой-то друид, и сразу все мысли вышибло.
– Соберись, Ан-Мари! Труп. – Я огляделась и чуть не села на порог.
В трех шагах от меня лежало тело. Открытые глаза на синюшном лице смотрели в небо, руки живописно раскинулись в стороны.
– Ох-ох-ох. – Я схватилась за сердце. – Надо двери запирать, – своевременно решила я.
Подергала засов для верности и кивнула. Засел намертво. Потом взяла настойку и накапала себе успокоительный стакан пустырника. День предстоял сложный.
Глава 2
Утром я поняла, что в уютной деревеньке Ансуль любой прохожий знает две вещи: как управлять королевством и что делать с трупом.
– Зачем же вам стража? – подняла тонкие брови мадам Бернар, сидящая за моим столом. Крайне фигуристая женщина и дважды счастливая вдова. Теперь еще и моя помощница по хозяйству.
Для чего помощница в доме с одной комнатой – не знаю, но староста очень настаивал. К тому же оказалось, у мадам Бернар выходят прекрасные профитроли. Пришлось смириться.
– Не поверите, у моей задней двери труп.
– О-ля-ля! – несмотря на восклицание, она вполне спокойно покачала головой. – Так что же вы его не закопали? В лесу много места.
Темные глаза мадам смотрели с сочувствием, брови изогнулись домиком. И я тоже подняла бровки, всем видом показывая, что скорблю. Тут поняла, о чьем уме скорбят, и опять захотела налить себе, глупенькой, пустырника. Одним стаканом меньше, одним – больше. Вид все равно уже придурковатый.