Мадемуазель травница
Шрифт:
Утром я все еще плохо соображала, хоть и успела поспать. Но три стакана пустырника давали о себе знать. Окружающий мир я воспринимала только в розовом цвете и странно улыбалась при слове «труп».
– Друид видел тело. Сказал, чтобы я вызвала стражу.
– Друид, – сильнее опечалилась мадам. – Как он не вовремя вылез из леса.
– А вы знали, что ему не сто?
– Как? Надеюсь, мы не пропустили его юбилей? – разволновалась мадам. – Надо сообщить месье Дюрану и провести праздник. Воздадим хвалу Великому древу, привезем служительницу
– Нет, вы не так поняли. Ему нет и пятидесяти! – Я опять странно ухмыльнулась и не удержалась – задергала глазом от избытка чувств и пустырника. – Думаю, он ненамного старше меня.
– О-ля-ля! – Брови мадам снова взлетели куда-то к волосам. – Дело, конечно, ваше. Но выбирай я для себя, то предпочла бы опытного мужчину. Что такое двадцать в сравнении со ста? В двадцать эти мальчишки даже целоваться не умеют.
– А в сто уже не могут.
– Ну, десяток-другой сбросить – и самый лучший любовник, – не уступила мадам Бернар и встала. – Думаю, надо отправить кого-нибудь за месье Дюраном. Он посоветует, к кому из стражи в Лигосе обратиться.
– Мне хотелось бы, чтобы как можно меньше людей знало об этом. Мертвый у дома – плохая слава. Я съезжу сама. Мне бы только найти кого-то с повозкой или телегой.
– Мадемуазель Морель, – с отеческой заботой проговорила мадам Бернар. – Если бы у вашего дома каждый день находили по трупу, наши люди бы их каждый день где-нибудь закапывали. И считали бы, что делают важную работу.
– Вы шутите?
– Ничуть. Можете проверить. – Мадам наклонилась ко мне. – Только прошу, ищите жертв на стороне. Не хотелось бы, чтобы пострадал кто-то из своих. Хотя, знаете, мадам Жопризак давно напрашивается… Но решать, конечно, вам.
Она подмигнула и повернулась к печке, чтобы приготовить завтрак.
– А вы не думаете, что найденный мной человек как раз из вашей деревни? Вы на него и не посмотрели.
– О нет. У нас никто не пропадал. Даже с мадам Жопризак я виделась буквально только что.
– Вы так спокойны.
– Жизнь всегда заканчивается смертью, – пояснила мадам Бернар и поставила две глиняные чашки на стол. – Не вижу причин, чтобы из-за этого нервничать.
– И то верно.
Мы с ней выпили ягодного морса чуть-чуть посидели, и я все же не выдержала, уточнила:
– Значит, никто не осудит за труп и не пожелает меня выселять?
– О-ля-ля! С чего бы? Мы так долго хотели вернуть сюда травницу и теперь так просто откажемся? Нет! Целый год мы ходили к мэру Лигоса, чтобы он выискал травницу. К сожалению, у нас самих связей нет, чтобы устроить такое.
– Год? – опешила я.
– И ни днем меньше! – Она эмоционально подняла палец и тут же резко опустила, чтобы упереть в стол. – Наша деревня издревле считалась Домом травницы. У нас всегда жили уважаемые женщины, знающие толк в растениях. На этом и стоим. Без вас никуда!
Теперь мадам Бернар помогала себе говорить руками. То собирала с кем-то траву, то развешивала ее, а потом еще добавляла к рукам брови. Железная поддержка. И все говорила, говорила, говорила.
А я все сразу поняла и тоже рубанула ладонью воздух. Кружка хрустнула, но устояла, стол покачнулся, а брови мадам вновь скорбно сдвинулись в домик.
– Не волнуйтесь. – Она протянула руку через стол и сжала мои пальцы. – Мы в любом случае за вас. Пока у нас травница, из Лигоса едут сюда, а не в эту Жупь. – Соседняя деревня, которую здесь недолюбливали. – Едут к травнице, а покупают яйца, гусей, шерсть, даже капусту мадам Жопризак! Так что собирайте трупы на здоровье.
Я кивнула, всерьез размышляя, нужно ли мне их собирать. Вместо гербария, например.
– Выходит, письмо моей наставнице отправил ваш мэр? Возможно, с ним надо познакомиться?
– Боюсь, не выйдет. У него все визиты расписаны. У нас с ним хорошие отношения, но после недавнего сердечного приступа он просил нас приходить реже и по одному.
Особая история отношений с мэром заняла почти два часа.
Ансульцы, свято верящие в то, что живут в пригороде, ходили со своими проблемами к мэру Лигоса, а не к старосте деревни. И уверяли, что тоже вносят вклад в дела города. Поэтому мэр знал обо всем.
Деревенские женщины и мужчины были не в пример настойчивее и сплоченнее городских. Если горожане могли просто забыть или не придать чему-то значения, то деревенские заботились о своем удобстве.
Поэтому город и «пригород» с недавних пор соединяла не обычная, а мощеная дорога. И поэтому в деревне имелось не три колодца, как десять лет назад, а семнадцать! Ровно на каждые четыре дома. Ансульцы убедили месье мэра, что таким образом городские лошади, которые едут по деревне, быстрее напьются. А раз лошади городские, то и забота о колодцах ложится на плечи мэра.
Что же, сердечный приступ случился не без причины.
История закончилась, когда я рассортировала все травы, мадам Бернар приготовила яичницу, а мальчишка, принесший кувшин молока, сбегал три раза взад-вперед по деревне в поисках старосты.
– Доброе утро, мадам Бернар, мадемуазель Морель, – чинно поприветствовал нас месье Дюран.
– Наконец-то! – воскликнула мадам.
– Что-то случилось? Мне не сказали, что надо поторапливаться.
– Торопиться и в самом деле ни к чему, – сказала я, думая, что помочь тому человеку мы уже не в силах.
– О, не говорите так! Надо его скорее убрать. Лето на дворе. – Мадам Бернар показала рукой за окно.
– Так зачем меня позвали?
– У мадемуазель Морель под задней дверью труп.
Староста хмуро кивнул и сразу пошел через комнату. Засов поддался со скрипом, но под напором моих сильных рук сдвинулся. И мы все втроем замерли у порога.
Стояли, можно сказать, над телом и со смыслом молчали.
Никто почившего мужчину не узнал и сказать никаких проникновенны слов не мог.