Мадикен
Шрифт:
Весь класс притих. Дети застыли за партами, затаив дыхание.
— Ты здесь оставила один пятак. Это очень любезно с твоей стороны, — говорит учитель. — Но теперь я хочу услышать, что ты сделала с остальными деньгами, которые тут были.
Мия не желает говорить решительно ничего. Она молчит как убитая, сколько ее ни терзает расспросами старший учитель, а он настойчиво добивается ответа.
— Она купила трюфелей, — говорит наконец Виктор.
И хотя Виктор сказал учителю правду, Мадикен подумала, что он поступил скверно. А учитель вызывает у нее
— Посмотри мне в глаза, Мия! — гремит учитель. — И признайся, что так и было!
— Да-а, — прошептала Мия, отвернувшись к окну и не глядя на учителя.
Мадикен точно знает, когда и как Мия взяла кошелек. Это было не в учительской. «Но раз Мия не поправляет учителя, пускай это так и останется, — думает Мадикен, — это ее дело». Ведь она уже призналась, что взяла чужой кошелек. Кажется, теперь учитель мог бы отвязаться и оставить ее в покое. Так считает Мадикен.
Но тут она ошиблась. Старшему учителю этого мало. Сначала Мия должна попросить у него прощения, а потом ее еще высекут тростью, чтобы она не привыкала красть и не стала бы настоящей воровкой.
— Когда-нибудь ты мне сама скажешь за это спасибо, — говорит старший учитель.
И еще он сказал, что все дети должны смотреть, как ее будут наказывать. Все должны знать, что бывает за воровство.
— Для вас это будет полезный урок! — говорит учитель.
Мадикен побледнела как полотно. Учительница тоже сидит за столом бледная как полотно. Она хотела что-то сказать старшему учителю, но тот и слушать не стал и ушел за тростью.
Едва он вышел, учительница бросилась к Мии, обняла ее и начала уговаривать:
— Мия, дорогая, попроси ты хотя бы прощения! Может быть, тогда тебя не будут наказывать.
Мия стоит, не поднимая глаз.
— А он мне тогда отдаст моего ангелочка? — спрашивает она.
Закладка с ангелом и фотокарточка лежат на учительской кафедре. Учительница быстро хватает их и торопливо сует Мии в кармашек.
Мия наконец подняла голову и посмотрела на учительницу с таким выражением, что Мадикен сразу расплакалась.
Но тут входит учитель с тростью. Теперь уже не только Мадикен, почти все дети начинают громко плакать.
Все, кроме Мии. Она стоит возле кафедры на виду у всего класса в грязном передничке, надетом на слишком короткое платьице, сверкая продранными коленками. Мия глядит в окно, как будто все это ее не касается.
— Ну, Мия, будешь просить прощения? — обращается к ней учитель. — Можешь сделать это сейчас или после, как тебе угодно.
Но Мия не отвечает. Она только молчит и молчит.
Тогда взбешенный учитель орет на нее:
— Нагнись сейчас же!
Мия покорно наклоняется. Трость учителя со свистом взвилась над Мией и с жутким хлопком опустилась на ее тощенькую попку. Мия не издала ни звука. Но весь класс так и всхлипнул, а учительница закрыла глаза рукой.
Старший учитель снова размахнулся тростью, но тут раздался крик. Кричала не Мия.
— Нет, нет, нет, нет! — кричит, обливаясь слезами, Мадикен.
Старший учитель бросил на нее сердитый взгляд, но все же он растерялся. Как будто о чем-то подумав, он опускает руку с тростью.
— Гм! — произносит учитель, глядя на Мадикен.
Затем он переводит взгляд на Мию.
— Ладно! На этот раз с тебя, пожалуй, хватит! Товарищи тебя жалеют, хотя ты и не заслуживаешь никакой жалости.
Но Мия должна попросить прощения. Иначе нельзя после того, что она сделала.
— Ну, проси прощения! — говорит учитель.
Мия глядит в окно. Она словно не слышит, что ей говорят, и не произносит ни слова. Какая испорченная девчонка! Учитель просто не знает, что ему с ней делать!
— Ты понимаешь — от тебя требуется только одно маленькое словечко, если хочешь, чтобы тебя простили. Я жду, когда ты его скажешь!
Старший учитель ждет. Весь воздух в классе пронизан ожиданием. И вот Мия что-то пробормотала. Ну, это другое дело! А разве может быть иначе? Нет такого ребенка, с которым бы он не справился! Но ему и этого мало.
— Нет, так не годится! Повтори еще раз ясно и отчетливо, чтобы все тебя слышали. Ну, Мия!
Тут Мия обернулась и в первый раз посмотрела ему прямо в глаза. И произнесла вслух то самое словечко. Произнесла так ясно и отчетливо, что все хорошо расслышали:
— Засранец!
И, не дав никому опомниться, она стремглав кинулась на худеньких ножках-палочках к двери и скрылась за ней.
— Неслыханное безобразие! — сказал папа, когда Мадикен, вся заплаканная, вернулась домой и рассказала ему о том, что случилось у нее в школе.
— Ну как же ты не понимаешь! Ведь она… — начинает Мадикен защищать Мию.
— Безобразно вел себя ваш старший учитель, а не Мия, — говорит папа. — Она выразилась совершенно правильно.
Лисабет тоже так считает. Она еще никогда не слышала такого замечательного слова. Но едва она попыталась его испробовать, как мама сказала:
— Ну уж, извините! Этого слова я не хочу больше слышать. Достаточно было и одного раза.
Больше всех рассердилась на учителя Альва. Она вся кипит от возмущения:
— Что ему, делать больше нечего, как драться и колотить маленьких детей? Говорю тебе, Мадикен, если он тебя посмеет хоть пальцем тронуть, я возьму в руки дубину и укокошу его!
Мадикен выслушала это с большим удовольствием. Но папа, оказывается, не хочет, чтобы Альва бралась за дубину. Папа говорит, что, если так, значит, Альва не умнее учителя.
Потом они сели обедать. Но у Мадикен сегодня что-то нет аппетита, и ей кусок не лезет в горло. А Лисабет поела только картошки с соусом, устроив на тарелке размазню. Ей так больше нравится.