Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
Элоиза положила жакет и сумку на стул, а потом выглянула в соседнюю комнату. Там Себастьен и Лодовико сидели за двумя компьютерами и убивали каких-то тварей, а Карло давал ценные советы. Минуты через две сражение закончилось, Лодовико плеснул Себастьену из фляжки в стакан, они чокнулись и выпили.
— Элоиза, вы собираетесь спать? — Себастьен поставил стакан на стол и подошел к ней.
— Да, я думаю, это лучшее, что я сейчас могу сделать.
Он прошел мимо неё в комнату, извлек из стенного шкафа несколько подушек и спальник и положил на диван.
— Тогда вейте гнездо,
Вить гнездо оказалось как-то непросто — диван был кожаный, с него все съезжало. Тем более что она мостилась с краю. Но места хватало — между ней и спящими оставалось еще метра два. Она сняла юбку, завернулась в спальник и попробовала уснуть.
* 41 *
Но сон не шел. За дверью негромко смеялись, потом Карло пришел, добыл спальник и улегся прямо на ковре у стены. И вскоре засопел.
Элоиза лежала и думала — а может быть, ей тоже нужно было лечь на ковре у стены? Нет, там жестко, спать на жестком не даст спина. Куда ни кинь — всюду клин, как говорит Линни. Да еще и как-то холодно, ноги холодные, руки холодные, никак не получается согреться.
Потом в какой-то момент ей пришла в голову светлая мысль, она встала, взяла со стула тот самый плед, на котором они сидели в кустах, расстелила его на диване, затолкала края куда смогла, чтоб зафиксировать, и потом уже легла сверху. Уткнулась носом в подушку и укрылась спальником. Это помогло — она начала дремать. Мысли по-прежнему крутились в голове, мутные сны сменяли друг друга, но это было лучше, чем лежать и таращиться в кожаный диванный подлокотник.
Она снова проснулась от того, что на ее плечи бесцеремонно легла рука. Первым побуждением было — развернуться и с размаху да прямо в глаз, но потом мозг проснулся, понял, что нужного сосредоточения не получится, и опознал гостя. Себастьен, ясное дело. Подушку принес еще одну, а под спальник забрался к ней. И на плед. Он что, совсем раздет? Она повернулась и недовольно на него взглянула. Нет, не совсем, в трусах, меланхолично отметило сознание.
— Простите, Элоиза, я вовсе не хотел вас будить, — вид покаянный, и вправду не хотел, хотел пристроиться рядом и спать.
— Значит, не нужно было меня трогать, — отрезала она.
— Извините, — а говорит тихо-тихо, впрочем, в комнате, где еще трое, иначе нельзя.
— Извинения приняты, я сплю дальше, — она повернулась к нему спиной и закрыла глаза.
Но сказать оказалось легче, чем сделать. Сон не шел снова, каждое шевеление ногами тут же напоминало о содранных коленках, и в довершение всего опять стало холодно. Она пыталась то сжаться в комок, то, наоборот, расслабиться, но ничего не помогало, более того, еще и дрожать начала.
— Элоиза, мне кажется, что вы как-то очень не в порядке, — он никуда не делся, и по-прежнему хотел совать нос в ее дела.
— Ну да, и что? — она не хотела грубить, у нее выходило само.
— Двигайтесь, будем греться. Ну хоть просто рядом ложитесь, что ли. Мне-то не холодно, да еще вы с этим пледом хорошо придумали.
— Извините, я… несколько не в себе.
— Я заметил, — улыбнулся он. — Ничего страшного, это нормально. Скажите, а почему вы себе колени не полечите? Вы же как-то прикладываете пальцы, и все становится хорошо?
— Не могу, — скривилась она.
Не объяснять же ему все тонкости и подробности!
— Если бы от меня был толк, я бы попробовал, — он дотянулся и положил ладонь на ближайшее колено, то есть на повязку, подержал с полминуты. — Давайте я вас хотя бы согрею, если разбудил, должен же я помочь моему ценному сотруднику?
Ну и черт с ним, пусть. Она молча пододвинулась к нему, он тут же обнял ее.
— Это у вас проверенный метод работы с ценными сотрудниками? — пробормотала она.
— У меня никогда не было сотрудников, которые носят туфли на шпильках и чулки. Я не подумал, что это необходимо учитывать. Осознаю свое упущение и готов загладить вину каким скажете способом, — интересно, он решил загладить в буквальном смысле слова, и до утра будет гладить её по голове?
А еще водить кончиками пальцев по шее и ушам, ага.
— Я подумаю, — пробормотала она.
Озноб отступал — ещё бы, когда с ним борются такой вот тяжелой артиллерией! Он же не от реального холода был, а скорее — от нервов. А нервы уже трепетали и пели, и кожа даже местами начинала гореть — еще бы, её очень качественно ласкали. Или что, вся эта поездка была ради того, чтобы обнять её ночью? Эта мысль почему-то вызвала на её лице совершенно незапланированную улыбку.
— О, вы улыбаетесь, здорово, — пальцы переместились на ее лоб, висок и щёку. — А мои парни спорят, что вы не умеете, представляете?
— Представляю, — выдохнула она.
Ещё бы, сама думала, что уже не умеет. Или просто повода не было… или человека подходящего. Отчего бы вот прямо сейчас не улыбнуться Себастьену? Никто же не увидит, только он.
Он это истолковал совершенно однозначно. Поцелуй лишил её воли целиком и полностью, и единственное, что она ещё могла — это вот так улыбаться. Нет, она смогла ещё поднять руку и проследить подушечками пальцев контур его лица, потом рука соскользнула к нему на грудь, а глаза не могли оторваться от его глаз.
А потом с другого края дивана кто-то переворачивался с боку на бок, сопел, дышал и фыркал.
— Монсеньор, мы фоним на ваших сотрудников, — рука опустилась как будто сама собой.
Нет, она, конечно, накрыла их немного, чтобы не было слышно, о чем говорят. Так, насколько сил хватило. Но если они пошлют весь мир и займутся друг другом вот прямо здесь и сейчас, любое укрытие рассыплется в мелкую труху сразу же.
— Черт. Вы правы. Слушайте, а пойдемте, прогоним Лодовико спать, и займем маленькую комнату? Там тесно, конечно, но стулья выставим наружу, а на полу есть ковер…
— На жестком полу? Нет, увольте, — она пострадавшая или как? Можно и покапризничать.
Жестко — спать — спать с ним вместе… кажется, есть решение. И незатратное совершенно, как раз ей по силам сейчас. И она достаточно расслабилась и успокоилась, чтобы всё исполнить, как надо.
— Что же делать? — он, кажется, даже растерялся.
— Сейчас я вас поцелую… один раз.
— Отлично, а дальше?
— А дальше спать, — пожала она плечами, как будто это было само собой разумеющимся.