Мафиози из гарема

Славная Светлана

– Начинай свое грязное дело! – решительно тряхнул он головой. – Помру окультуренным и благообразным.

К удивлению Егора, цирюльник снял крышку с одной из мисочек, добавил к ее содержимому воды и принялся помешивать вязкую, густую субстанцию цвета ржавого гвоздя.

– Что это?

– Русма – паста для эпиляции. Наносится на интимные части тела.

– Надо же, как прогрессивно! А я думал, ты будешь ощипывать меня, как курицу.

Не удостоив «клиента» ответом, цирюльник шустро и деловито обработал его раствором.

В подвале воцарилась тишина. Егор висел на своей балке, представляя, что скажет ему молодая супруга, когда они вернутся домой.

– Ну? – не выдержал наконец цирюльник.

– Что? – не понял Егор.

– Рассказывай свой секрет.

– С какой это стати?

– Смыть русму сам ты не можешь, а я не помогу, покуда не услышу все, что хочу.

– Засохнет – отвалится, – внутренне холодея, пошутил Егор.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – поразился цирюльник.

– Слушай, любезнейший, объясни-ка мне, что к чему, а то я как-то не до конца осознаю ужас своего положения.

– Юноша, неужели ты и впрямь никогда не делал эпиляции интимных частей тела? Всем известно, что в состав этой пасты входит мышьяк!

– Что?! – Егор так рванулся, что чуть не обрушил всю стену. Прощай, любимая, прощай, так и не родившееся потомство… – Я все расскажу! Скорее тащи сюда свой тазик!

– Ты настоящий мужчина, – одобрительно кивнул цирюльник, не двигаясь с места. – Сначала секрет, потом омовение.

– Пока я буду перед тобой распинаться, станет поздно что-либо отмывать!

– На все воля Аллаха, – философски заметил цирюльник. – А ты поторопись со своим рассказом.

– Но мне придется чертить схемы.

– Так тебе еще и руки освободить?

– Создавать рисунки методом плевка я пока не научился, – высокомерно отрезал Гвидонов.

– Тогда я должен проконсультироваться, – внезапно решил цирюльник, развернулся и вышел из подвала.

Егор заскрежетал зубами. Кожу щипало и стягивало. Он представил, как проклятая русма разъедает тело, покрывая его глубокими язвами. Егор заметался, силясь порвать веревки. Жжение усиливалось. Несчастному пленнику казалось, что к нему приложили лист раскаленного железа. Все пропало! Никогда еще Егор Гвидонов не впадал в такую панику…

– Нет! – закричал он, упираясь пятками в стену и выгибаясь, точно эпилептик. – Прощай, любимая!

«Что с тобой? – тут же раздался в голове встревоженный Варин голос. – Егор, тебя хотят убить?!»

«Хуже! – патетически воскликнул Егор. – Меня пытаются лишить достоинства!»

«Каким образом?»

«Э… – замялся страдалец, начиная жалеть, что внезапно установил связь со своей супругой. – Я тебе потом расскажу».

«Егор! Говори правду. Что с тобой делают?»

«Эпиляцию», – честно признался Гвидонов.

«Ну, знаешь ли! – выдавила Варя после небольшой паузы. – Не такое это унижение, чтобы впадать в истерику».

«Она ничего не поняла», – с облегчением вздохнул Егор, почувствовав, что связь оборвалась. Теперь, когда он немного успокоился, можно было признать, что русма еще не начала своего черного дела.

– Может, удастся обойтись без необратимых последствий? – прошептал Егор, пытаясь осмотреть свое тело.

Дверь отворилась, и в подвал с несвойственной ему поспешностью влетел цирюльник:

– Возблагодари Аллаха, юноша: сначала тазик, затем калим.

– То есть как это – «калим»? – напрягся Гвидонов.

– Калим – это тростниковое перо, разве ты не знаешь? – удивленно пояснил цирюльник.

«Досье Сапожкова было неполным», – отметил Гвидонов, чувствуя невыразимое облегчение. Цирюльник с профессиональной ловкостью избавил его от русмы и перерезал веревки.

– Ну, слушай, – начал гений технической мысли, поспешно одеваясь и разминая затекшие кисти рук. – Только вот поймешь ли? У тебя какое образование?

– Не позволяй каравану своих мыслей сбиваться с пути, не то наживешь неприятности, – холодно ответствовал цирюльник.

– Ого! Считай, убедил.

Егор взял калим, обмакнул в чернильницу и изобразил на бумаге крупный параллелепипед. Не будем приводить на этих страницах поток научно-технических терминов, низвергнувшихся, как из рога изобилия, из уст нашего героя. Цирюльник держался молодцом: с истинно восточной невозмутимостью он внимал всей этой белиберде и даже глазом не моргнул, когда Гвидонов сообщил, что для приведения агрегата в рабочее состояние потребуется полюсно-электронный три-нуль-персператор.

– Что это? – равнодушно осведомился цирюльник, записывая название.

– Это такая штука, – туманно пояснил Гвидонов, изобразив в воздухе сложную фигуру.

– Понятно. Позволь твои руки, я привяжу их на место.

– Экий ты аккуратист! Не надо мне ничего никуда привязывать. Буду сидеть смирно.

Цирюльник посмотрел на него с откровенным сомнением, однако спорить не стал: перевес явно был бы на стороне хоть и побитого, но физически крепкого Егора.

– Жди, премудрый юноша. И молись, чтобы на базаре оказалась эта самая «штука» – тогда ты сможешь собрать «бандита» и доказать, что не зря получил шанс немного задержаться на этом свете.

Он подхватил писчие принадлежности и неторопливо удалился.

«Кап!» – шмякнулась с потолка нализавшаяся плесени капля. Егор вытер вспотевший лоб – хорошо хоть руки развязали, экстремалы банного дела… Образ хладнокровно издевающегося цирюльника не шел из головы. Чтобы избавиться от наваждения, Егор постарался вызвать в сознании другой образ, такой родной и умиротворяющий. Нет, не жены – учителя.

«Иван Иванович, мне срочно нужна одна штука. Если мои тюремщики в ближайшее время не купят ее на базаре, можете со мной попрощаться».